Субъективный взгляд Шломо Громана на события в Израиле

ЦИНИЗМ ПРОТИВ СКОРБИ

ЭПИГРАФ: "Что ж, веселитесь..." (М.Ю. Лермонтов)

Сегодня завершается семидневный траур по Рехаваму Зеэви. Сейчас, когда первая боль утраты позади, можно оценить реакцию различных общественных групп и отдельных деятелей на трагическую гибель патриота, воина, политика и министра (порядок титулов выбран не случайно).
Еще интереснее и, что самое главное, поучительнее сопоставить поведение правого лагеря в первые дни после убийства Ицхака Рабина и левого лагеря - сегодня.
Правые, узнав о гибели Рабина, были шокированы. Автор этих строк в ту же ночь инстинктивно (даже не помню, где раздобыл) вывесил на своем балконе черный флаг. Так же поступили очень многие граждане, никогда за "Аводу" не голосовавшие. Ибо превыше всего не партийные разногласия, а сам непостижимый факт убийства евреем еврея в еврейском государстве. Это уже на следующий день, когда государственная машина стала навязывать всему народу ПРИНУДИТЕЛЬНУЮ СКОРБЬ (впервые введя это сталинско-брежневское понятие в лексикон как бы демократического Израиля), стали появляться отторжение, даже сарказм.
Следующей формой поведения тоталитаристского истеблишмента стала "охота на ведьм", которую лучше не вспоминать. Рьяная "охота" продолжалась несколько недель, после чего перешла в латентную форму; до сих пор всякому, кто подвергает сомнению официальную версию убийства Рабина Игалем Амиром (эта версия доказана судом, но не логикой и не здравым смыслом), отказывают в трибуне, а национальный лагерь не освобожден от коллективной ответственности подобно евреям, бичуемым за совершенную не ими расправу над Иисусом и за вливание в мацу крови христианских младенцев.
Обвинение правых в групповом убийстве Рабина строилось не только на принадлежности декларированного убийцы Амира к вполне определенному политическому лагерю, но и на "развязанной ими кампании подстрекательства, подготовившей почву для убийства". Хотя "подстрекательство" это сводилось в подавляющем большинстве случаев к легитимному оспариванию пропагандируемой сверху идеи "мирного процесса". Даже сегодня, когда многие левые вынужденно признали полную или частичную ошибочность своих позиций образца середины 1990-х годов, никто из них не только не объявил о своем идейном банкротстве и не соизволил добровольно освободить престижную должность, но и не извинился перед правыми за ту травлю.
Как же вели себя в последнюю неделю левые? Уже в первом радиосообщении о тяжелом ранении Ганди в голосе ведущего "Решет бет" прозвучали плохо скрытые нотки злорадства. По меньшей мере - облегчения от того, что стреляли не в кого-то другого. Напомню: с 7.15 до 7.30 диктор не знал или не имел права сообщить имя жертвы и приговаривал: "Я понимаю, что мы держим в диком напряжении всю страну", а получив добро от цензуры, произнес на выдохе, с облегчением: "Речь идет о министре Рехаваме Зеэви" - будто нет в стране людей, которых эта весть не "напрягает".
Слышали ли вы в дни "шивы" по Ганди хоть одно публичное обвинение со стороны правых в адрес левых, ведших подстрекательство против покойного и его соратников? Мне не приходилось. Между тем подстрекательство это продолжается до сих пор. Достаточно упомянуть реплику представителя МЕРЕЦа в тель-авивской мэрии Мордехая Вершубского: "Не стоит увековечивать память этого расиста".