Пользовательского поиска

דער ייִדישער שרײַבער יחיאל שרײַבמאַן
ЕВРЕЙСКИЙ ПИСАТЕЛЬ ИХИЛ ШРАЙБМАН

Лучшие книги из Израиля на русском языке от издательства "АХАЗ"

31 мая 2005 года в Еврейском общинном культурном центре г. Кишинева состоялось заседание "Идиш-клуба" под руководством его основателя - всемирно известного еврейского писателя, обладателя международных литературных премий Ихила Шрайбмана. Заседание было посвящено авторскому чтению нового цикла миниатюр Шрайбмана, объединенных под названием "После 90".
92-летний прозаик продолжает активно творить и печататься в нью-йоркской еврейской газете "Форвертс". "Ихил Шрайбман не перестает быть душой нашего клуба, - рассказал корреспонденту Агентства еврейских новостей постоянный участник заседаний профессор музыки Серго Бенгельсдорф, - он у нас главный хранитель этого языка, живой классик, поэт в прозе, и мы рады каждому его новому произведению…"
Но это не значит, что ведущий клуба "пользуется своим служебным положением". Клуб любителей и знатоков идиш в основном выбирает для своих заседаний полузабытое имя писателя или поэта, оставившего яркий след в еврейской литературе. В этом руководитель клуба видит задачу популяризации и укрепления традиций идиш.
Дома у Ихила Шрайбмана крупная библиотека книг на идиш. Есть просто уникальные издания 1920-30-х годов. Раритетные книги часто становятся центром обсуждения на заседаниях "Идиш- клуба", который стал настоящим островком изучения и поддержания традиций этого языка.
Клуб собирает обычно до 40 человек, заседает по-семейному уютно, всегда кто-то приносит традиционные сладости старой доброй еврейской кухни, и пока есть такой уголок идиша – язык существует и развивается. Не случайно некоторые члены клуба уже преподают в студенческом культурном центре "Гилель" мамэ-лошн молодым ребятам.

13 марта 2005 года в Еврейском общинном культурном центре Кишинева состоялся "Праздник идиша", приуроченный к 92-летию Ихила Шрайбмана.
В зале состоялось представление, состоящее из песен, инсценировок, музыкальных номеров и поздравлений патриарху еврейской литературы. Шрайбман прочитал отрывки из своей последней книги "Семь лет и семь месяцев". Певец Слава Фарбер специально к празднику выучил несколько выразительных вокальных миниатюр на идиш, в которых ярко обыграл характер жителей бессарабских еврейских местечек с их своеобразным юмором.
Известный молдавский композитор Олег Негруца и ведущий ежемесячной кишиневской радиопрограммы "Идиш лебм" профессор Серго Бенгельсдорф выступили в роли аккомпаниаторов на фортепьяно, когда зазвучали композиции на стихи Ицика Мангера, Моисея Лемстера и других бессарабских поэтов, творящих или творивших на идиш; их Ихил Шрайбман знал лично.
С приветственным словом выступил председатель Ассоциации еврейских организаций и общин Молдавии Яков Тихман.
Как рассказала корреспонденту АЕН заведующая отделом иудаики Академии наук Молдавии Рита Клейман, "художник и литератор Ихил Шрайбман представляет уникальное культурологическое явление всемирно-исторического масштаба. Его миниатюры – удивительный жанрово-стилистический сплав, в котором слились воедино древняя традиция устной Торы, восходящая еще к талмудической эпохе Эрец-Исраэль, комплекс притч, легенд, сентенций, фольклорно-местечковый идишский пласт и европейская традиция на стыке притч, новелл, миниатюр и стихотворений в прозе".

======================================================

"Новости недели", 27 марта 2003 года

Борис Сандлер

ЗАЧЕМ МИРУ ПИСАТЕЛЬ?

Мне кажется, что самое главное предназначение писателя, вернее, та сладкая мука, которой Всевышний наказал или наградил его, - это все время набело повторять свою жизнь. Писатель - в одном лице и творец, и творение. В каждой новой книге он еще раз создает себя. Он ведет сотворенных им героев по дорогам жизни, хотя сам тоже является созданием своего воображения. Писатель в этом пути отличается от своих персонажей только тем, что должен быть впереди них хотя бы на шаг. Ихил Шрайбман, пожизненно прикованный к писательскому столу, постоянно находится в дороге, но на его пути не пространство, а время. Не было дня, чтобы этот странник не шел по тропинке, что уводила его в мир, который он сам создал и сделал обитаемым. Даже названия книг, написанных в разные годы, так или иначе связаны со временем: "Три лета" (1946), "Годы и мгновения" (1973), "Тем летом" (1981), "Далее" (1984), "Всегда" (1997). Не исключением является и новая книга "Семь лет и семь месяцев" (2003).
В творчестве Шрайбмана, возможно, нет шолом-алейхемовской необъятности, его герои не так разговорчивы и общительны, ему свойственна интимность, мягкость и тонкость манеры письма И.-Л.Переца. Он любит, а возможно, и был вынужден, недосказывать, ставить вместо лишнего слова загадочные три точки. Не досказать - это не значит промолчать. А быть до конца откровенным с читателем в той стране, где довелось жить писателю, означало превратиться в пыль на сапогах тоталитарного режима. В этом трагедия не только Шрайбмана. Многие художники решали для себя, как совместить правду души с общественной ложью. Отсюда и произошло удобное для слабых, но бессмысленное для нормального сознания, выражение: "У меня есть собственное мнение, но я с ним не согласен".
В одной из своих коротких новелл, отшлифованных до блеска, Шрайбман пишет, что его литературные миниатюры отвечают на вопросы, которые он сам себе задает. "Всю жизнь, - говорит писатель, - я беру у себя интервью". И действительно, в каждом своем произведении - и в рассказе на одну страницу, и в повести, и в романе, автор спрашивает и пытается ответить не только себе сегодняшнему, он хочет разъяснить что-то себе, затерянному в прошлом. Это своего рода психологическое лечение методом Фрейда, лечение своего мозга от сомнений и страха, сигналами, посланными из одного времени в другое.
Шрайбман словно посылает творческую энергию из настоящего в прошлое, но, как властитель времени, он умеет вернуться и в минувшее. В его наполовину вымышленном днестровском городке Рашков всегда сохранялся реально существовавший дом его детства. Там земляки не старели, а родители поддерживали огонь в очаге. Этот мир в суровые годы исцелял его душу, из него шла, петляя по десятилетиям, тропинка его совести. Б-г подарил писателю долгие годы жизни. Однако Шрайбман скуп, он считает каждое мгновенье. "Художник должен трудиться двадцать четыре часа в сутки", - не раз я слышал от него. И это является законом его творчества. Так же, как беспрерывно циркулирует кровь в его теле, постоянен и процесс мысли, обдумывание сюжета, фразы, слова. Внешне он бывает утомлен, выглядит усталым, но внутренне он всегда собран.
Работает писатель медленно. Каждое его мгновение - это капля пота на лице труженика. Творить и молиться нельзя всуе. Оба эти состояния в душе сливаются.
Его мысли об искусстве, о процессе творчества, о художниках, о слове сжаты в короткие новеллы и хранят мощный заряд духовной энергии, передаваемой различным поколениям читателей. Шрайбман щедро делится с нами своим долгим (до сто двадцати!) творческим опытом. И снова вспоминаются его слова о том, что истинный талант не боится раскрыть секреты своих поисков, потому что творческого богатства в душе хватает на всех.
Не окончив никаких университетов, Шрайбман, в самом высоком понимании этого слова, стал учителем для многих еврейских, и не только еврейских, поэтов и прозаиков. У нас было немало замечательных литераторов, но, пожалуй, можно назвать два-три имени, у которых хватило любви и энергии, на протяжении многих лет иметь свой писательский "хедер". Я начал это "слово" об Ихиле Шрайбмане с высокого предназначения писателя - возможности и необходимости еще раз выстрадать свою жизнь. Но есть еще одно предначертание художника. Это возможность и необходимость постоянно общаться со своими героями. Он их создал. Вдохнул в них души. Он придумал каждое их слово на языке идиш. На том единственном языке, стихию которого знает он сам. Даже когда Шрайбман произносит русские, румынские или ивритские слова, все равно звучит идишская речь. Идишские интонации. Идишские нюансы. Идишское очарование.
Его естественный голос, его негромкое "я" - слышатся в каждой строчке, написанной им, а еще больше между строк, где у писателя заложено много смысла. Он не расстается со своими героями ни на секунду. Он оплакивает их трагическую судьбу и танцует вместе с ними на их праздниках.
- А что еще я могу? - спрашивает он у себя. - Кто есть в мире писатель?
И, по своему обыкновению, сам себе отвечает:
- Самый постоянный, самый надежный и самый очарованный мечтатель.

(Автор - главный редактор нью-йоркской еврейской газеты "Форвертс")

Наталья Зорина, "Press-Обозрение"

ПАТРИАРХ ЕВРЕЙСКОЙ (ИДИШ) ЛИТЕРАТУРЫ ТОСКУЕТ ПО СВОЕМУ МЕСТЕЧКУ

Когда-то зеленые, в ажурной тени улочки Кишинева то и дело оглашались звонкой и сочной идишской речью - город-то был ну очень еврейским. Но мало-помалу, с расцветом госязыка Израиля - иврита, идиш с его 1000-летней историей пошел на убыль, употребляется все реже и реже. Кое-где язык сей причисляют к "мертвым". Но это не так.
В молдавской столице живет бессарабский еврейский писатель, патриарх литературы на идиш в Европе, 90-летний Ихил Шрайбман. Он удивляет окружающих своей жизненной силой: свеж, как огурчик, по-прежнему пишет и издает свои книги, получает за них международные премии и вот уже 10 лет руководит созданным им же при библиотеке имени Мангера "Идиш-центром".
Родился и вырос он в Вадул-Рашкове - местечке вроде шолом-алейхемовской Касриловки. Своими прозой и стихами на протяжении всей жизни сооружал этой малой родине литературный памятник.
Вот и в итоговой своей (23-й по счету) книжке "Творения и любовь" автор в который раз предстает перед читателем рашковцем. Духом своим так никуда и не уходило из селения того вечное дитя Ихиленька Шрайбман.
В сборнике под шапкой "Пятикнижие" он взял "напрокат" из Ветхого совета 7 роковых, "мучительных" сюжетов и переосмыслил по-рашковски. В книгу вошли 50 миниатюр (жанр чисто шрайбмановского изобретения) - эдаких крошечных алмазиков. Очень поэтичных, грустновато-юморных и пропитанных типично еврейской местечково-вселенской философией.
В многочисленных здравицах в честь Шрайбмана (ему обожают устраивать юбилеи, охотно зовут на всевозможные мероприятия, где не упускают возможности умилиться и восхититься старичком) его величают "смотрителем", "сторожем" идиша (мамэ-лошн).
Ихил Исаакович никогда не стыдился и не боялся говорить и сочинять на нем. Фамилию и имя свои не менял, в советское время псевдонимов в угоду карьере не брал. При встречах со знаменитыми сородичами - Маршаком, Светловым, Матусовским, Слуцким, Балцаном - старался освежить их память о метком, афористичном родном их мамэ-лошн.
Немецкие нацисты большому количеству носителей его навсегда "закрыли рот": из 6 миллионов истребленных евреев 4 млн говорили на идиш.
Во время пресловутой черты оседлости в России пышно расцвела идишская литература. Кроме этой страны обильный урожай на писательские имена дали Польша, обе Америки (Северная и Южная), Румыния. Появились свои классики - 3 кита идишской словесности: Менделе Мойхер-Сфорим, Шолом-Алейхем и Ицхок-Лейбуш Перец.
Нынче в своих просветительских поездках (по Германии, например) "последний из могикан" Шрайбман (но, как сам заявил, далеко не замыкающий) с приятным изумлением убедился, что немало немцев, в особенности студентов, владеют этим еврейским языком. На изучение его, как они признаются, толкнуло их генетическое чувство вины за злодеяния своих предков.
Евреи Молдовы говорят о Шрайбмане: мудрец и "старейшина" наш так творчески плодовит и ухожен, потому что идеальные условия для сего ему создала русская жена его - Марина. Они спокойны за "национальное сокровище".
Слава идет о Марине Шрайбман - умная, расторопная, огневая. Пылинки с мужа сдувает. Едва ни с ложечки кормит. Ласкова, остроумна. Главное - идиш выучила и владеет им в совершенстве, при надобности синхронно переводит с него на русский. Даже пуделька своего выдрессировала понимать команды на языке мужа.
Идишкайт вошел в кровь этой женщины. Она даже гиюр хотела принять, да раввин не позволил. Чувствует женщина: за то, что живет рядом с евреем, на нее распространяется некая благодать (шхИна).
Родом она из уральских казаков, в девичестве звалась Паньковой. В семье, как и везде, антисемизма не было(исключая незлобивых анекдотов). Но когда прочитав книжку Натана Рыбака девчонка вслух помечтала, что даст имя автора будущему своему сыну, мать отреагировала: "Ты что, сдурела? Он же еврей!" Точно такой же бестактностью надолго закомплексовала девушку ее родная тетка, сказав матери: "Манька-то твоя - страшненькая какая. Замуж никогда не выйдет".
Ан не угадала… Закончив консерваторию, Марина стала педагогом музшколы в Кургане. От трудов праведных поехала отдыхать в Гагру. Случайно оказалась на теплоходе, билеты на который скупил Литфонд (Дом Творчества). Соседом юной Марины оказался улыбчивый, с проседью в смоляных кудрях Шрайбман - вдовец к тому времени.
Тогда-то он и разбил в прах ее "комплекс", назвав красавицей. То ли круглые атласные коленки молоденькой спутницы да щеки ее персиковые подействовали на стихотворца, то ли обаяние и смешливость ее - но Ихил всю дорогу блистал остроумием, сыпал шутками, на что Марина хохотала как сумасшедшая, так что соседи кричали: "Шрайбман, вы перевернете теплоход!"
Ее покорила его интеллигентность. Сходили по трапу - он поцеловал ее в сгиб локтя. Три дня потом место то горело, будто огнем прижгло. Ихил спросил: "Знаешь ли ты, кто я по национальности?" "Молдаванин?"- стала перечислять она: "Узбек? Грузин? Но не еврей же? - рассмеялась. Что это за народ, у которого нет языка?" "Должен тебя огорчить - я еврей. К тому же еврейский писатель." А для русского человека писатель - это небожитель, общающийся с Богом. Девушку кинуло в жар, в холод, стыдом обдало… "Не волнуйся ты так. Ты сказала, что у нас нет языка, - так ведь это от незнания. Мы ведь частенько отрицаем то, чего не знаем…"
500 писем написали они потом друг другу… Кишиневские евреи были поначалу очень против их союза. ("Кого ты вводишь в дом - эту "шиксу" (инородку)? Она слишком молода" (разница - 27 лет).
Муж стал для Марины воспитателем, учителем и отцом. Его слово для нее - закон. В свою очередь ее преданность и любовь подбрасывают дровишек в творческую его топку. И теперь уже Ихиленька стал ее ребенком. Кишиневские евреи восхищаются этой четой, благодарят Марину за опекаемое ею "народное достояние". А Лазарь Лагин, автор повести "Старик Хоттабыч", сказал о них: אַ פּאָרעלע פֿון גאָט [а пОрэлэ фун гот] ("парочка от Б-га").

в раздел "Еврейские писатели"

к оглавлению "Живого идиша"

на главную страницу сайта

דער ייִדישער שרײַבער יחיאל שרײַבמאַן ЕВРЕЙСКИЙ ПИСАТЕЛЬ ИХИЛ ШРАЙБМАН

דער ייִדישער שרײַבער יחיאל שרײַבמאַן
ЕВРЕЙСКИЙ ПИСАТЕЛЬ ИХИЛ ШРАЙБМАН