ДВАЖДЫ ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН НАТАНА ЗАБАРЫ

КУРСЫ ИДИШ по символической цене в центре Израиля (очно) и во всем мире (онлайн) (972)54-5466290, e-mail

главная

все языки

где учат идиш

Русский, украинский, белорусский, польский, чешский, словацкий, сербский, болгарский и др. славянские языки

Английский, немецкий, датский, исландский, шведский, африкаанс, нидерландский и др. германские языки

Французский, испанский, итальянский, румынский, португальский и др. романские языки

Латинский и др. италийские языки

Фарси и др. индоиранские языки

Литовский, латышский и др. балтийские языки

Прочие индоевропейские языки

Финский, венгерский и др. уральские языки

Грузинский и др. кавказские языки

Иврит, арабский и др. семито-хамитские языки

Турецкий, татарский, казахский, монгольский и др. алтайские языки

Китайско-тибетские языки

Японский, рюкюский и корейский языки

Индейские языки

Остальные естественные языки

Еврейские языки разных семей

Искусственные языки

30 декабря 2004 года в Русской библиотеке г. Иерусалима (ул. Ха-Ор, 2) состоялась презентация русского перевода исторического романа Натана Забары (1908 - 1975) «Колесо вертится». Этой книге было посвящено заседание столичного клуба библиофилов под председательством Леонида Юниверга. Присутствовало около 50 человек: узники Сиона, ветераны еврейского национального возрождения в бывшем СССР, еврейские (идиш) писатели и журналисты. Научный консультант русского издания д-р Мордехай Юшковский рассказал о драматической истории создания сионистского, по сути дела, романа, который появился на свет в оригинале на идиш в Москве в самом разгаре брежневского "застоя", о его языковых и художественных особенностях. Личный друг Натана Забары, председатель ассоциации бывших узников Сиона Михаил Маргулис со слезами на глазах рассказал о письмах, которые писатель в последние годы жизни отправлял ему в Иерусалим. Последним желанием автора было увидеть свою книгу изданной в Иерусалиме по-русски и на иврите. Солагерник Н. Забары, архитектор по профессии Виталий Свечинский поделился воспоминаниями о годах, совместно проведенных ими на Колыме. Свечинский подчеркнул, что писатель был в лагере живым символом высокой морали и специально отказывался от более "теплых" и удобных мест работы, не желая принимать унизительных правил игры советской карательной системы. Циля и Макс Койфманы рассказали о своем покойном отце Якове Вольфасе, который, будучи сосланным в Казахстан, много лет переводил книгу Забары с идиш на русский язык. Дети Я. Вольфаса уже в Израиле подвергли перевод литературной обработке и подготовили его к печати. В заключение Марина Якубович с присущим ей мастерством и очарованием исполнила песни на стихи еврейских поэтов бывшего СССР.

Зарегистрируйтесь на сайте ПокерМатч http://pokermatch.poker/registraciya/, прямо сейчас!

ВКРАТЦЕ О КНИГЕ Н. ЗАБАРЫ

Что обычно подразумевают под словосочетанием "исторический роман"? Роман на историческую тему. Но есть у прилагательного "исторический" и другие значения, в том числе: 'знаменательный, важный для истории'.
Довольно жалкое зрелище представляла собой существовавшая в послесталинском СССР обескровленная, напуганная еврейская литература. Если лирическим поэтам иногда удавалось петь о "разумном, добром, вечном", то осторожные прозаики редко выходили за стандартные рамки воспевания советского (а не еврейского) народа, "строящего коммунизм". Тем примечательнее немногочисленные исключения!
Роман-эпопею еврейского писателя Натана Забары "Колесо вертится" можно назвать "историческим в квадрате". С одной стороны, он описывает историю евреев Франции, Испании и других европейских стран XII-XIII веков. С другой - само появление этого романа в СССР в "эпоху застоя" (автор начал работать над книгой в 1967 году и, не закончив ее, скончался в 1975-м), несомненно, представляет собой событие исторического значения.
В оригинале книга называется [гАлгал hа-хОйзэр] - древнееврейская идиома, восходящая к Гемаре и звучащая на современном иврите [гальгАль hа-хозЭр]. Смысловой перевод выражения - "Всё повторяется". Однако переводчик, редактор и издатель сочли нужным перевести название романа дословно: "Колесо вертится".
Жанр исторического романа в литературе на идиш - далеко не самый распространенный. Работая над докторской диссертацией на тему "Художественное и языковое развитие еврейского исторического романа", Мордехай Юшковский выбрал для литературоведческого разбора четыре произведения: "Кровавую шутку" Шолом-Алейхема, "Псалмопевца" Шолома Аша, "Семью Машбер" Дер Нистера и "Колесо вертится" Натана Забары.
Cпустя несколько лет после диссертации (которую он защитил в университете Бар-Илан) Юшковский вернулся к "Колесу", теперь уже в качестве автора комментария-послесловия. В нем исследователь отмечает не только литературные достоинства романа, но и его лингвистические особенности. Забара предпринял беспрецедентную - и весьма удачную - попытку описать средствами современного языка идиш комплекс понятий, присущий совсем не той историко-географической среде, в которой язык возникал и развивался. Тем самым писатель обогатил идиш новыми красками и доказал неправоту дилетантов, по невежеству отводящих языку лишь узкие социально-бытовые рамки.
Перед вами фрагмент статьи Краткой еврейской энциклопедии, посвященной литературе на идиш (том 2, стр. 659, год издания тома - 1982): "Для современной литературы на идиш в Советском Союзе характерны, в целом, топтание на месте и следование всем требованиям официальной идеологии. Тем не менее 60-70-е годы ознаменованы появлением таких серьезных произведений, как эпический роман [Эрэв] "Накануне" (т.1, 1962) Э. Шехтмана - о жизни нескольких поколений евреев Восточной Европы накануне и во время революции - и незаконченный исторический роман Н. Забары".
По географическому, временному и социальному размахам романы Шехтмана и Забары несопоставимы. Так, действие "Накануне" ограничивается самым концом XIX века и первыми десятилетиями ХХ-го, профессиональный спектр персонажей романа не столь широк. А в "Колесе" действуют еврейские ученые, раввины, писатели, переводчики, врачи и представители других профессий, испытывавшие на себе гнет феодальных князей и католической церкви. Кстати, Эли Шехтману повезло больше, чем Натану Забаре: он сумел осуществил свою мечту о репатриации. Последние 24 года своей жизни Шехтман прожил в Израиле и умер в 1996 году в Хайфе в возрасте 88 лет.
Ровесник Шехтмана, Забара прожил всего 66 лет и скончался в Киеве, едва успев начать четвертую и последнюю часть своего романа. Дольше прожить ему не позволили болезни, приобретенные при Сталине в "местах не столь отдаленных". Вот отрывок из воспоминаний о писателе, принадлежащих перу М. Маргулиса (цитата по книге «Еврейская камера Лубянки»):
"С Натаном Забарой я познакомился в конце 1950-х годов и сразу подружился<...>
Натан Забара писал на литературном идиш и прекрасно знал иврит, получив традиционное еврейское образование<...>
И мне хочется открыть часть той правды о личности Забары, которую не смогли рассказать его многочисленные критики и рецензенты в России. Я хочу вспомнить писателя Натана Забару, еврейского патриота, всю жизнь мечтавшего о жизни в Эрец-Исраэль.
Мысленно перебирая наши встречи, я вспоминаю одну из них. Это был 1967 год, когда еврейская армия одержала блестящую победу над арабами в Шестидневной войне <...> И вот именно тогда официальная советская печать начала разнузданную пропаганду против «израильских агрессоров». Советские вожди решили представить белое черным и разорвали дипломатические отношения с Израилем. И, как по команде сверху, советская пресса начала публиковать письма «трудящихся», осуждающие Израиль.
Натан Забара рассказал мне тогда, что ему тоже позвонили из редакции журнала «Советиш геймланд» и попросили поставить подпись под письмом против «израильских захватчиков». На это Забара ответил: «Если я это сделаю, пусть отсохнет рука моя...» И его оставили в покое<...>
По свидетельству одного из критиков, литературный замысел родился у писателя во время его пребывания в военном госпитале в 1943 году в Грузии. Натан Забара опубликонал в газете [Эйникайт] ("Единство") статью о работе сотрудника Академии наук Арона Крихели над поэмой «Витязь в тигровой шкуре» Шота Руставели. В своей статье Крихели (узник Сиона, был арестован в сталинские годы за «еврейский буржуазный национализм», в заключении в 1949-54 гг., был директором Музея истории и этнографии евреев Грузии, умер в 1974 г. в Израиле) рассказывает о том, что в гениальной поэме встречается имя выдающегося еврейского поэта Ибн-Эзры, современника Руставели. Статья Арона Крихели была посвящена взаимоотношениям Шота Руставели с евреями в ту эпоху.
Все это крайне заинтересовало Натана Забару и позднее определило время и место его знаменитой исторической эпопеи. Кроме этого, Натан Забара обратился к поискам корней — истории своей семьи, ведущей в Средние века<...>
Ось, вокруг которой развивается фабула романа, — это судьба еврейского врача Йосефа Бен-Меира Забары и его сына Йоэля Забары, их жизнь и встречи с титанами той эпохи «золотого века» еврейской поэзии и философии в Испании.
Думается, что не менее важным толчком в решении написать исторический роман о жизни еврейского народа было пребывание писателя в лагере. Натан Забара был арестован в страшные годы разгрома еврейской культуры в России и обвинен в «еврейском буржуазном национализме». Шесть лет он провел в колымских спецлагерях. Там Забара стал душой маленькой еврейской общины и хранителем национальных традиций<...>
Размышления о судьбе евреев, попавших в концлагеря за национальные идеалы, стали важнейшим толчком в решении Забары написать исторический роман о жизни и борьбе еврейского народа.
После выхода из лагерей, в начале 1960-х годов, писатель стал собирать материалы для своего романа<...>
И была еще одна цель. Хотя темой книги была жизнь евреев Прованса и Испании в Средние века, писатель в своем романе путем аналогии воскрешает борьбу евреев России за выезд в Израиль, начатую в конце 1960-х годов.
Забара был не только свидетелем этой борьбы, но и ее участником. Не случаен и тот факт, что известные активисты алии в Киеве и Москве были его друзьями. Мало кто знает, что Забара был одним из первых преподавателей иврита в Киеве и некоторые из его учеников живут сейчас в Израиле."
Главная социальная и историческая значимость "Колеса" заключается в том, что этот роман решительно опровергал насаждаемую сверху концепцию "советских евреев" как серого и разобщенного, лишенного исторических корней и культурной самобытности, отряда советских людей. Проведя цепь между современными евреями и их прямыми предками, досконально чтившими еврейскую традицию и поддерживавшими тесные связи с Эрец-Исраэль, Натан Забара резко повысил национально-религиозное самосознание своих читателей и вплотную (насколько это было возможно в СССР) подвел их к сионистской идеологии.
к сожалению, одиозный цензор-"редактор" издательства "Советский писатель" Моисей Беленький (умерший несколько лет назад здесь же, в Израиле) вымарал из романа целые куски, напрямую связанные с Палестиной.
Перевод выполнен литовским евреем, потомком Виленского гаона Яковом Вольфасом (1903-1992) по советскому посмертному изданию книги (1979). Узник Сиона, Вольфас переводил Забару находясь в ссылке в Казахстане.
Сейчас в Израиле хранится первый экземпляр романа, не прошедший через советскую цензуру, и он ждет своего издателя. Но и оставшийся после Беленького текст весьма красноречив!
"Жизнь героев книги «Колесо вертится» перекликалась с жизнью евреев нашего времени. Персонажи Забары должны были постоянно отстаивать свое право на жизнь. Именно эта связь времен помогла нашему отцу многое вложить в умы и сердца детей и внуков, выросших в стране, где евреи были фактически лишены истории, прошлого", - пишет в предисловии к книге зять Якова Вольфаса - Макс Койфман.
И продолжает: "В Израиле мы с удивлением узнали, что здесь есть друзья и поклонники таланта Натана Забары. Еще тридцать лет назад они тайком провезли фотокопию книги в Израиль. Теперь она бережно хранится в отделе рукописей Национальной библиотеки в Иерусалиме. Товарищи Забары помнят, как он мечтал увидеть свой роман на иврите и на русском языке. Все это мы узнали от журналиста, узника Сиона Михаэля Маргулиса, который был знаком с Натаном Забарой лично. Он-то и подтолкнул нас подготовить нашу семейную реликвию к печати, чтобы имена писателя Натана Забары и переводчика Якова Вольфаса стали известны читателю.
Мы с женой открыли эту постаревшую рукопись, на которой уже выцвели буквы, с трудом перечитали ее и на целый год погрузились в жизнь того времени, готовя текст к печати - но не только ради светлой памяти нашего отца и писателя Натана Забары. Мы чувствовали и понимали, что и сегодня, здесь, в Израиле, мы не так уж далеки от событий, происходивших восемьсот лет назад. Всё те же слезы и жертвы, всё та же ненависть и злость окружают нашу маленькую еврейскую страну. Это укрепило нашу уверенность в том, что и нынче эта историческая эпопея интересна и актуальна".
Переводчик романа, в отличие от автора, успел немного пожить в Иерусалиме (два последних года перед кончиной). Ну, а друзья Натана Забары (семьи у писателя не было) могут утешить себя тем, что одна часть мечты прозаика осуществилась: роман вышел в Израиле по-русски, в издательстве "Гешарим/Мосты культуры". Другая часть творческого завещания Натана Забары - перевод книги на иврит - пока остается мечтой.

рубрика "Еврейские писатели"

НАТАН ЗАБАРА. КРАТКИЙ БИОГРАФИЧЕСКИЙ ОЧЕРК (по статье Гершла Полянкера и Краткой еврейской энциклопедии)

Еврейский писатель Натан Ильич Забара родился 27 декабря 1908 года в волынском селе Рогачев в семье гончара. В 1925 году окончил школу рабочей молодежи в Новограде-Волынском и переехал в Киев, где поступил в Институт еврейской культуры. Параллельно работал на киевских стройках, в 1931 году был призван в Красную Армию.
После демобилизации Забара учился в аспирантуре Института еврейской культуры АН УССР. С 1941 по 1947 год служил в действующей армии, позднее - в Центральной группе войск на територии ГДР. За ратные подвиги был награжден орденом Красной Звезды и многочисленными медалями.
Печататься Забара начал в 1930 году. Его повести и рассказы появлялись в газетах Киева, Москвы, Минска, Биробиджана, в журналах "Советиш литератур", "Штерн" и др. Отдельными книжками вышли "Радиороман" об овладении новой военной техникой (1932), роман "Ниловка" об изменениях в жизни евреев СССР (1934), "Из страны в страну" (1938), "Папа" (1940), книга очерков "Люди и времена" (1938). В 1967 году вышел роман-хроника «Обыкновенная мама» о Г. Чудновском (1890-1918) - первом советском коменданте Зимнего дворца и красном комиссаре Киева. В переводе на русский язык увидели свет роман Н. Забары "Сегодня рождается мир", навеянный его фронтовой жизнью в годы Второй мировой войны и службой в качестве корреспондента советской прессы в послевоенной Восточной Германии (оригинал вышел в 1965 году, перевод - в 1968-м) и несколько повестей.
В начале 1951 года писателя арестовали. Как и многим тогдашним еврейским писателям, Натану Забаре инкриминировали "националистическую пропаганду". А в связи с тем, что Забара в свое время служил в советских войсках на территории Германии, ему приписали и "подрывную деятельность", и "контакты с иностранными разведками". Хотя абсурдность этих обвинений была очевидной, Особая судебная коллегия при МГБ УССР признала писателя виновным и приговорила к 10 годам ссылки в магаданские лагеря.
Рискуя увеличением лагерного срока, Забара устраивал для еврейской молодежи на Колыме пасхальные седеры, приобщал ее к национальным традициям и культуре.
6 июля 1956 года Комиссия по пересмотру прав безосновательно репрессированных советских граждан реабилитировала Натана Забару и позволила ему вернуться в Киев. По выходе на свободу он стал одним из первых в Киеве нелегальных преподавателей иврита.
Здоровье писателя было подорвано сталинскими лагерями. Он тяжело болел и скончался 19 февраля 1975 года.

Мордехай Юшковский, перевод с идиш Ш. Громана

ПОСЛЕСЛОВИЕ-КОММЕНТАРИЙ К РОМАНУ НАТАНА ЗАБАРЫ "КОЛЕСО ВЕРТИТСЯ"

Прозаик Натан Забара является типичным представителем третьего поколения еврейских писателей бывшего СССР, чей творческий путь начался в 1930-40-х годах, был прерван сталинским разгромом еврейской культуры, продолжился с созданием в 1961 году журнала "Советиш геймланд" и достиг своей художественной зрелости к 70-м годам.
В творчестве Натана Забары, начиная с предвоенных лет, прослеживается тяга к эпическим произведениям крупного объема. Даже в работах, посвященных современной тематике - романы [фун ланд цу ланд] ("Из страны в страну"), [радиороман], [нИловке] ("Ниловка") - ощущается исторический привкус. В 60-70-х годах Забара создает ряд чисто исторических романов, в том числе: [аф гекрЭйцтэ вэгн] ("На пересекающихся дорогах"), [а пОшетэ мАмэ] ("Простая мама"), [hайнт вэрт гебОйрн а вэлт] ("Сегодня рождается мир"). Но своей кульминации исторический жанр у Натана Забары достигает в его последней эпопее [галгал hа-хОйзэр] ("Колесо вертится").

Это произведение публиковалось с продолжением в "Советиш геймланд" с 1972 по 1975 год. Дописать четвертую часть тетралогии помешала смерть писателя 19 февраля 1975 года: к тому моменту была завершена лишь первая глава IV части. В 1979 году все написанные части эпопеи вышли в виде книги в московском издательстве "Советский писатель".
"Колесо" является не только вершиной творчества Натана Забары, но и одним из лучших произведений всей современной еврейской литературы. Это объясняется не только большим объемом книги, но и содержащимся в ней всеобъемлющим исследованием этнографии, фольклора, быта и духа описываемой эпохи. Поражает тот факт, что подобное произведение увидело свет в советскую эпоху, в эпоху государственного антисемитизма, если и признававшего (да и то не всегда) существование "советского еврейского народа", то уж наверняка отрицавшего связь этого "народа" с мировым еврейством, с его многотысячелетней историей.
Эпопея охватывает около сотни исторических персонажей и бесчисленное множество исторических, этнографических и фольклорных деталей, описание которых требовало от автора гигантской эрудиции и знакомства с громадными массивами научной информации, получить доступ к которым в бывшем СССР было чрезвычайно трудно.
Решил Натан Забара и сложнейшую лингвистическую задачу, вплетя в текст необходимые по ходу повествования элементы не только средневекового идиш, но и иврита - языка, который коммунистические власти держали под строжайшим запретом.

Роман "Колесо вертится" описывает жизнь евреев раннего Средневековья (XIII - начало XIV вв.) в различных районах Западной Европы под властью феодальных князей и под сильным нажимом католической церкви, организовывавшей крестовые походы. Особое внимание автор уделил изображению разных сторон жизни процветавшей в то время еврейской общины города Люнель (Lunel), расположенного на юге Франции, в Провансе.
Герои книги - еврейские ученые, писатели, переводчики, врачи, религиозные авторитеты, представители других профессий. Вот лишь несколько исторических имен: Йегуда Альхаризи, р. Гершон (ХАРДАГ), Моше Ибн-Эзра, Саадия Бен-Йосеф (ха-Гаон), Йегуда Бен-Шабтай, р. Давид Кимхи (РАДАК)...
Не исключено, что Забару заинтересовало сефардское происхождение его фамилии. Ему удалось проследить свою родословную до знаменитого еврейского врача Йосефа Бен-Меира Ибн-Забары, написавшего два медицинских трактата, но особую известность получившего своей "Книгой забав" ("Сефер шаашуим"). Главный герой эпопеи - сын врача Йоэль - в некоторой степени ассоциируется с автором романа.

Эпопея "Колесо вертится" совмещает в себе превосходный художественный стиль и серьезное научное исследование. Поэтому как литературные критики, так и историки дали ей высочайшую оценку. Все они отмечают притягательность романа, каковой читается на одном дыхании.
Основная критика касалась языковых аспектов произведения, и озвучил ее один из виднейших еврейских лингвистов бывшего СССР Эли Фалькович. В его полемике с Натаном Забарой, которая была полностью отражена на страницах "Советиш геймланд", отразились два противоположных подхода к понятию исторического романа.
Д-р Фалькович требовал от исторического романа "конкретности и точности". Основываясь на марксистской теории, ученый утверждал, что цели и задачи историков и писателей, берущихся за создание исторических романов, должны быть по сути одними и теми же, а именно: "учить и воспитывать". "Пусть методы их работы разнятся - но и те, и другие являются исследователями", - писал Фалькович. Натана Забару он подозревал в "желании приукрасить еврейскую историю" вместо того, чтобы пунктуально отображать факты: "Вам, товарищ Забара, кажется, что в историческом романе можно говорить что угодно и где угодно. Это заблуждение".
Натан Забара отстаивал более традиционную трактовку понятия исторического романа, считая себя в данном жанре последователем И.-Л. Переца и Й. Опатошу. Эли Фальковичу писатель отвечает так: "Подчас авторы исторических романов оказываются правее дат и хронологий, потому что их цели и задачи в корне отличаются от тех, которые стоят перед учеными-историками... Конкретность, разумеется, - вещь хорошая. Но от писателя нельзя требовать, чтобы при упоминании древнегреческого храма непременно фигурировали Платон и Аристотель..."
По роману видно, что Забара не собирался выступать в роли аналитика исторических явлений далекой эпохи. Его задача заключалась в синтезировании давней истории с канонами современного литературного творчества, в оживлении и актуализации историко-хроникальных фактов и исторических личностей, в художественном изображении различных аспектов еврейской жизни Западной Европы раннего Средневековья.

Для решения этой задачи автору пришлось передать средствами идиш многоязыкую среду. Даже если его герои говорили на идиш - это был далеко не тот идиш, которым мы пользуемся сегодня: ведь события романа отстоят от нас приблизительно на 700 лет. Современный, развитый идиш Забара вынужден приспосабливать к тем временам. Именно поэтому лингвистические особенности "Колеса" заслуживают отдельного подробного анализа.
Аргентинский автор Цалел Блиц отозвался о книге Натана Забары так: "Что касается языка, то он переполнен непростыми для понимания гебраизмами и целыми ивритскими фразами, которые не служат, как у Тевье-молочника, фольклорными трапециями для акробатической игры слов и саркастических присловий. Это не более чем речевые элементы языка той эпохи".

С первых же страниц эпопеи "Колесо вертится" бросается в глаза необычное для идиш и уж тем более для издававшейся в СССР литературы обилие ивритского и арамейского лексического компонента. Можно предположить, что в аналогичной пропорции гебраизмы применялись евреями, жившими в описывамую Забарой эпоху. Причем не только теми евреями, которые говорили на идиш.
В то время евреи многочисленных стран и областей пользовались местными языками, но включали в их лексическую ткань древнееврейские слова. Так образовался целый ряд региональных еврейских языков: ладино (он же джудезмо, еврейско-испанский), еврейско-португальский, еврейско-каталанский, еврейско-итальянский, еврейско-провансальский, еврейско-французский, еврейско-греческий... Разумеется, Натан Забара не мог использовать в своем романе испанский, португальский, каталонский или другой местный язык; единственным имеющимся в его распоряжении средством речевой характеристики персонажей оставались вкрапления иврита. По приблизительным оценкам, доля гебраизмов в "Колесе" достигает 1/3, что в два-три раза превышает среднестатистические показатели для текстов на идиш.
Обилие гебраизмов проистекает не только из методичного подбора ивритских или арамейских синонимов для общеупотребительных еврейских слов германского или славянского происхождения (здесь Натан Забара продемонстрировал виртуозное владение богатейшим вокабуляром языка идиш), но и из тематической специфики романа. Речь в нем идет о традиционном еврейском образе жизни, многие атрибуты которого просто не имеют в идиш иных названий, кроме как гебраизмы. Не стоит и говорить об обилии в тексте ивритских собственных имен и цитат из священных книг иудаизма...
Органично вплетенные в текст слова древнееврейского происхождения создают у читателя ощущение теплой атмосферы еврейской старины, на фоне которой адекватно воспринимаются описываемые в романе события, герои предстают перед глазами как живые.
Собственная лексическая концепция Натана Забары резко противоречила той, которую навязывала еврейским писателям бывшего СССР официальная коммунистическая доктрина, гласившая: как можно меньше гебраизмов, как можно меньше ассоциаций с ивритом, Эрец-Исраэль, зарубежным еврейством, историей, традицией, религией! Как и следовало ожидать, вышеупомянутый лингвист Эли Фалькович подверг критике не только жанровые, но и языковые аспекты эпопеи, в частности "перебарщивание" с ивритским компонентом.
Заметные трудности поджидали автора в сфере орфографии. Как известно, в бывшем СССР все нарицательные и собственные имена, перешедшие в идиш из иврита, писались по фонетическому принципу, а не так, как в языке-источнике. По-видимому, Забара пытался сломать и эту традицию, но удалось ему это лишь частично. В тексте "Колеса", изданном в Москве, наблюдается разнобой: одни ивритские имена написаны по историческому принципу, другие - по фонетическому.
Отдельная проблема состояла в том, как писать имена, принадлежащие сефардам: так, как их произносят говорящие на идиш ашкеназские евреи, или так, как они звучат в оригинальном (в основном принятом ныне в Израиле) произношении? Тут тоже унификации не получилось.
Нельзя не признать правоты д-ра Фальковича в том месте, где он упрекает Натана Забару за перегруженность текста двойными (иврит с переводом на идиш) фразами. Они довольно длинны и отнимают много места. Особенно это досаждает читателю, не знакомому с ивритом.
Что ж, кое-где Забаре действительно изменило чувство меры. Писатель пытается оправдываться, апеллируя к специфике описываемых атрибутов и событий, и кое-где это звучит резонно: "Еще мой отец, как и другие евреи в "черте оседлости", ни за что не использовал бы слово [стил] ("стиль") иначе как в значении, связанном с модой. В любом другом значении это чуждое идишу слово заменилось бы на [нУсэх] или даже на [сИгнэн] (в современном иврите два последних слова звучат соответственно как [нУсах] и [сигнОн]. - Прим. перев.). Или другой пример - [гильЁйнэс]. Неужто переписчик свитков на пергаменте, говоря о понятии "лист", предпочел бы этому слову какие-нибудь [блат] или [бойгн]?"
Доля славизмов в тексте "Колеса" не превышает 5-7%, что значительно меньше среднестатистического показателя. Это в основном те слова славянского происхождения, которые прочно вошли в базовый словарный состав языка идиш и, как правило, не имеют общеупотребительных синонимов из числа германизмов или гебраизмов.
Использовал автор и некоторое количество слов-интернационализмов, пришедших в идиш чаще всего через русский или другие славянские языки. Ими Натан Забара также не злоупотребляет, дабы не разрушить атмосферу еврейской старины, бережно создаваемую с помощью слов ивритского и арамейского происхождения.

Роман "Колесо вертится" насыщен еврейским фольклором. Во-первых, это описания народных традиций и обрядов, традиционного жизненного уклада. Во-вторых, многочисленные и разнообразные элементы языкового фольклора: идиомы, пословицы, поговорки, метафоры и т.п.
Из эпопеи мы узнаем о том, как образы и события ТАНАХа и других священных книг иудаизма служили евреям отправной точкой для нравственной оценки их собственных и чужих поступков. Например: "Евреи Прованса простили ему великий грех сожительства с замужней женщиной. У царя Соломона ведь была тысяча жен".
Как явствует из "Колеса", традиция служила в то время консолидирующим ядром еврейской жизни. Духовная сила традиции сплачивала евреев даже в нестерпимо тяжелых физически обстоятельствах. Описанию бесчисленных обычаев и обрядов, касающихся всех сфер жизни, Натан Забара посвящает немало страниц своего романа. Одни обряды упомянуты автором в лаконичной форме, другие - главным образом касающиеся годового и жизненного циклов - представлены в развернутом виде.
Рассмотрим, к примеру, такое описание: "На каждой двери имеется некий знак, эмблема, указывающая на род занятий хозяина дома, на его имущественное положение, на его родословную. Еще на дверях изображены знаки гороскопа... На двери ткача Мацлиаха, однако, изображен бегущий конь - чтобы люди знали, что хозяин дома умеет быстро бегать, поспевая даже за всадником на лошади, и его поэтому можно отправлять нарочным в самые дальние края".
Весьма детально отображена в романе социальная и административная иерархия еврейской общины. Ее внутренняя структура предопределяла множество обычаев.
Например, к концу иудейского года каждый еврей обязан был представить отчет о своих доходах и в соответствии с ним уплатить Комитету общины налог: "Еще в месяце элуль, если он определял свои прибыли за весь год суммой, не достигающей ста ливров, его начинали подозревать в сокрытии доходов".
Учение считалось престижным занятием, о чем можно судить по следующему отрывку: "Может, речь идет о вдове со множеством детей? Или ты просто учащийся или учитель, который тоже освобожден от уплаты налогов?"

Подробнейших описаний удостаиваются обычаи, связанные с родами и обрезанием крайней плоти.
"В связи с завтрашним обрезанием Ури решил, что сегодня у него будут работать, как в канун субботы, только полдня. Себе он устроил почти что выходной. Работников уговорил остаться на особую трапезу". Далее следует исчерпывающее описание трапезы с винами, медовым напитком, всевозможными сластями.
Еще один важный обычай: в ночь перед обрезанием мужчины не спят и, собравшись вместе, учат Тору и читают Псалмы, тем самым оберегая роженицу и младенца от злой ведьмы Лилит.
И вот наконец само обрезание. "Вдруг снова становится тихо, моэль произносит благословение над полным стаканом вина, в это время он берет младенца на руки и передает его другому, другой - третьему, и так плачущий ребенок переходит из рук в руки, пока не попадает к деду. Тот будет нести внука всю дорогу и благополучно передаст его дочери-роженице..."
Вот пример обычая, связанного с купеческим сословием: "Осанна! - поприветствовал он его, как принято при встрече двух еврейских коммерсантов в дальних краях. - Шалом! - ответил тот с явным удовольствием". В те времена слово "осанна" служило еврейским купцам своеобразным паролем.

Натан Забара приводит маршруты поездок еврейских торговцев того времени. Некоторые из них добирались до Индии, а кое-кто еще дальше - до Китая. Другие через Германию и Чехию направлялись в Россию, достигая Киева и верховьев Волги.
Писатель пытается проследить, как и почему попал в Россию семейный клан Забара. При этом автор эпопеи исследует и описывает жизнь евреев этой страны вообще и Киева (города, где Натан Забара прожил бОльшую часть жизни) в частности. В "Колесе" описываются их жизненный уклад, языковые особенности, ремесла, торговые и духовные связи с общинами других стран, многие другие аспекты.
Среди персонажей эпопеи есть евреи, ведущие свою родословную из России. Среди них молодой гончар Гавриэль, чьи предки жили в Киеве.
Опираясь на исторические материалы, Натан Забара пытается воссоздать на бумаге события, происходившие в жизни российского еврейства XII-XIII вв.: погромы, страдания из-за межкняжеских войн.
Натан Забара был не единственным еврейским писателем в бывшем СССР, искавшим свои исторические корни в сефардской среде. Другой киевлянин Гершл Полянкер написал превосходный исторический роман "Алетер Сантос и его наследники", тематика которого перекликается с "Колесом": речь у Полянкера идет о жизни нескольких поколений евреев - выходцев из Испании на Украине.

Элементы языкового фольклора, игры слов, которыми также насыщено "Колесо", не могут быть стопроцентно точно отображены в переводе.
Приведем лишь несколько еврейских пословиц, встретившихся в романе: "Самый прямой путь усеян камнями"; "Семьдесят женщин (в оригинале [вайбэр]) глупее одного ткача ([вэбэр])"; "Дурной язык может погубить человека скорее, чем самый острый меч"; "Сидящий сложа руки не носит штанов"; "Одним лишь удовольствием сыт не будешь"; "Из собаки окорока не сделаешь".
Процитируем и ряд афоризмов: "Торопись при покупке надела земли, но не спеши с выбором жены"; "Тот, кто имеет один участок поля и сам его обрабатывает, ест кур, а того, кто обрабатывает несколько полей, но не своих, куры едят самого".
По нашей приблизительной оценке, более половины элементов языкового фольклора, встретившихся в эпопее, заимствованы идишем из древнееврейских источников - иврита и арамейского языка. Особенно высок их процент там, где речь идет о традиционном жизненном укладе, о народной мудрости.

Как мы отметили вначале, композиционно эпопея "Колесо вертится" состоит из четырех отдельных романов: "День еще впереди", "Под жарким солнцем Прованса", "Посреди светлого дня" и еще одного, неоконченного, которому автор не успел даже дать названия (при подготовке книги редактор Мойше Беленький присвоил ему - в скобках - название "Йоэль и Менуха"). Первые три романа включают по четыре главы, четвертый - только одну.
Романы связаны между собой развитием сюжетных линий и общностью персонажей. Всё повествование сконцентрировано вокруг главного героя - Йоэля Забары, причем всякий раз он оказывается в разных географических точках: то в Люнеле, то в Салерно, то в Барселоне, то в Нарбонне... Непрерывно меняется и окружающая его социальная и этническая среда.
Всё жизнеописание Йоэля пронизано его любовными переживаниями от взаимоотношений с женщинами. Это придает повествованию лирический характер.

Лишь около четверти объема текста отведено описанию событий и поступков. Остальное место занимает исторический пейзаж во всех его проявлениях: жизненный уклад, структура еврейской общины, церковная иерархия, портреты исторических личностей, система образования, торговля и ремёсла, крестовые походы, рыцарские турниры...
Писатель сделал это не из чистой "любви к искусству". Ознакомимся с творческой лабораторией Натана Забары посредством его статьи "Перед тем как я сажусь за письменный стол":
"Читатель может спросить меня: а как насчет таких важных компонентов, как архитектоника произведения, захватывающий сюжет, интрига, психологическая глубина, философские искания? Я согласен: эти компоненты очень важны. Но сколько писателей канули в Лету, даже располагая теми или иными достоинствами из вышеперечисленных?.. Произведение, герой которого действует в отрыве от окружающего мира, помещается в специально для него созданные обстоятельства, обречено на провал. Персонаж должен быть органичной частью своей среды и своей эпохи".
Итак, в целях создания исторического фона для героев эпопеи "Колесо вертится" Натаном Забарой составлена в художественной форме настоящая энциклопедия той эпохи, охватывающая как еврейские, так и многие нееврейские аспекты общественной жизни.