В силу общеизвестных исторических обстоятельств Ариэль Шарон оказался у
власти в такой момент, когда стоящая перед Израилем национальная задача
обозначилась самым недвусмысленным образом. В отличие от своих
предшественников, Шарон не имеет возможности делать вид, будто он способен
защитить интересы страны, сохраняя приверженность соглашениям с Арафатом.
Логика мирного процесса, построенная на том, что Израиль расплачивается
стратегическими уступками за каждую тактическую передышку в принципиально
незавершимом конфликте с палестинcкими арабами, окончательно исчерпала себя в
октябре 2000 года.
Террористическая война, развязанная против Израиля в ответ на сверхщедрые
предложения Эхуда Барака, сделала ликвидацию всех порождений Осло
непреложным требованием момента. Как бы растянуто ни понимался этот момент
с учетом коалиционной проблематики национального единства, ближневосточных
интересов Белого дома и прочих реалий международной политики, Шарон не
может игнорировать существо стоящей перед ним задачи.
Этот заслуженный человек избран премьер-министром Израиля для того, чтобы
ликвидировать палестинскую администрацию, разоружить ее силовые структуры и
уничтожить базу террора в Иудее, Самарии и секторе Газы. Разумеется, это
не станет исчерпывающим решением израильско-палестинского конфликта. Речь
на данном этапе идет лишь о том, чтобы с огромным трудом вернуться к
ситуации 1993 года, которую кардинально ухудшила норвежская авантюра
Переса, Бейлина и Ко. Но и в таком ограниченном виде эта задача требует от
премьер-министра поистине выдающихся лидерских качеств, а от населения
Израиля - готовности уплатить тяжелую цену за исправление ошибок,
допущенных в прежние годы руководителями страны.
Масштабность стоящей перед Шароном задачи такова, что в отрыве от нее даже
самые достойные действия премьер-министра в отношении палестинского лидера
и возглавляемого им террористического консорциума представляются ущербными,
двусмыслеными, внутренне противоречивыми. Автор этих строк не склонен
пренебрегать тем, что Шарон не запятнал себя рукопожатием с Арафатом и не
захотел назвать его своим другом. Территория автономии более не является
для ЦАХАЛа запретной зоной, и Израиль весьма энергично реагирует на
теракты, не давая противнику действовать против нас безнаказанно. Но все
это не снимает вопроса о том, способен ли Ариэль Шарон выполнить
возложенную на него историческую миссию.
Последние заявления главы правительства, включая его обращение к нации в
конце минувшей недели, заставляют в этом усомниться. Шарон говорит, что он
не намерен захватывать палестинские города, гарантирует личную
неприкосновенность Арафату и обещает продолжить переговоры с лидерами ПА.
Он проводит в кабинете решение, которое позволяет ему в любой момент на
базе приватной договоренности с Пересом и Бен-Элиэзером - вернуть Арафату
свободу передвижения. При этом он призывает израильтян к выдержке и
терпению, отказываясь указать на конкретную цель, ради которой сегодня
приносятся жертвы.
Когда Черчилль предвещал согражданам кровь, пот и слезы, он не
оставлял сомнений в том, что платой за жертвы британцев станет уничтожение
гитлеризма. Но у Шарона в отсутствие ясно очерченной стратегической
перспективы призыв к выдержке и терпению звучит как просьба позволить ему
завершить каденцию.
Ему не позволят. И не потому, что в лице Биньямина Нетаниягу национальный
лагерь имеет безупречного кандидата, который непременно добьется успеха
там, где потерпел фиаско Шарон. Нетаниягу укрепляет свои позиции на правом
фланге, но ему не забыли ни поездки в Газу после кровавых событий,
сопровождавших открытие Хасмонейского туннеля в сентябре 1996 года, ни
соглашений "Уай", ни окутанных тайной вояжей Лаудера в Дамаск. С политической
личностью Нетаниягу у израильских правых связаны обоснованные опасения,
однако Шарон, уклоняясь от выполнения возложенной на него задачи, сам
прокладывает конкуренту дорогу к власти.
Израилю не нужен Шарон как доказательство того, что с палестинским
террором справиться невозможно. Подобных доказательств и без него хватает
на нашем политическом рынке. Избрание Шарона означало, что огромное
большинство израильтян вверяет свою судьбу человеку, который в течение
долгих лет утверждал: "Победа возможна!" - и справедливо ссылался при этом
на собственный опыт.
Людям помельче случается насладиться властью в спокойный период, когда на
повестке дня не стоят решения исторического масштаба. Такое бывает даже в
Израиле, где политическое и военное спокойствие редкость. Но Шарон всегда
представлялся фигурой незаурядной, призванной к великим свершениям. Судьба
уготовила этому человеку достойную его роль, и если он сам окажется ее не
достоин, причиной его падения станет именно это несоответстие, а не
партийные интриги, на которые так часто жалуется Шарон в последнее время.
Можно заранее предугадать сценарий падения Шарона, если он не
проявит готовности сделать то, ради чего был избран главой правительства. В
условиях перманентного кризиса политическая платформа национального
единства подвергается неизбежной коррозии, и на это уже сейчас указывают
проводимые в Израиле опросы общественного мнения. "Ликуд" начинает терять
поддержку, уступая симпатии части избирателей партиям социальной риторики (ШАС и
"Ам эхад"), но пока еще не сдавая главных позиций "Аводе". Однако и
левые скоро воспрянут, поскольку неспособность Шарона одержать решительную
победу в борьбе с палестинским террором будет истолкована многими
израильтянами как свидетельство их правоты.
В этих условиях у правого крыла коалиции, включая значительную часть
парламентской фракции "Ликуда", не останется причин для того, чтобы
удерживать на плаву кабинет Шарона. Цви Гендель и Ури Ариэль,
представляющие в списке Ихуд леуми поселенческое движение, уже сейчас
говорят о досрочных выборах. И хотя правый лагерь хранит болезненные
воспоминания о предвыборных коллизиях 1992 и 1999 годов, в результате
которых Авода приходила к власти, именно эта динамика станет определяющей
задолго до того, как Шарон приблизится к завершению своей каденции.
Ни одна из обсуждаемых в настоящее время "мирных инициатив", включая
предложение наследного принца Саудовской Аравии, не спасет
премьер-министра. Даже в том случае, если Шарон осчастливит левых своей
неожиданной гибкостью, а те, преисполнившись благодарности, обеспечат ему
политическую поддержку, у правых останется возможность развалить коалицию в
кратчайшие сроки. Условия таковы, что удержаться у власти Шарон может
единственным образом: доказав, что он ее действительно достоин.
Целью решения, позволяющего главе правительства выпустить Арафата из
Рамаллы, является участие палестинского лидера в намеченном на вторую
половину марта саммите Лиги арабских государств в Бейруте. Похоже, однако,
что сама эта цель подчинена еще более важной задаче: позволить наследному
принцу Абдалле выдвинуть свою политическую инициативу на рассмотрение ЛАГ.
Шарону вполне очевидно, что бейрутский саммит не сможет провести обсуждение
саудовских предложений, если Арафат останется в окруженной танками ЦАХАЛа
канцелярии, взывая оттуда к совести и солидарности арабского мира. Таким
образом, частное решение премьер-министра отражает его готовность дать шанс
инициативе эмира Абдаллы.
Указанная инициатива была изложена наследным принцем Саудовской Аравии в
беседе с ближневосточным обозревателем "Нью-Йорк таймс" Томом Фридманом.
Ее принципиальное новшество связано с тем, что она предполагает
общеарабское признание Израиля в обмен на полное отступление к границам
1967 года. Полтора года назад именно Эр-Рияд наложил вето на предложенную
Клинтоном формулу израильско-палестинского компромисса в Иерусалиме, и
теперь саудовская позиция, допускающая израильский контроль на Еврейским
кварталом Старого города и Стеной плача, воспринимается Вашингтоном как
"качественное смягчение идеологической оппозиции конструктивным процессам
на Ближнем Востоке".
Эмиру Абдалле удалось удивить египтян, которые привыкли к тому, что именно
в их руках сосредоточены главные рычаги управления палестинской политикой.
Мубарак отправляется в Вашингтон именно для того, чтобы выяснить, в какой
мере предложения саудовского принца отражают взаимопонимание с
американцами. Скорее всего, он услышит от них, что в интервью "Нью-Йорк
таймс" Абдалла сказал существенно больше, чем в предшествовавших этой
публикации беседах с представителями Белого дома.
Остается неясным, чем вызвано сочувственное отношение к инициативе эмира
Абдаллы со стороны президента Израиля Моше Кацава и премьер-министра Ариэля
Шарона. В своей практической части эта инициатива основана на традиционной
для арабской дипломатии жесткой трактовке резолюций Совета безопасности ООН №№ 242 и 338.
Израилю предлагается полное отступление к пограничной линии
1967 года, то есть уход с Голанских высот и со всей территории Иудеи и
Самарии.
Если события ближайших недель покажут, что Ариэль Шарон
рассматривает такую возможность в качестве положительной перспективы, у
правых появится достаточная причина для того, чтобы отбросить сомнения,
сопутствующие решению вопроса о том, заслуживает ли премьер-министр
дополнительного политического кредита. Действовать в этом случае придется
очень быстро - чтобы упредить превращение саудовской инициативы в
знамя израильских левых и в инструмент жесточайшего давления на Израиль со
стороны США и Евросоюза.
