"Это не Израиль, это Москва" - такими заголовками сопровождали тель-авивские газеты в 1999 году фоторепортажи из районов Печатников и Каширки: взорванные дома, плачущие люди, разбросанные человеческие останки. Никто в мире не может воспринять так близко новую беду и боль России, как израильтяне. Долгие годы Израиль практически в одиночку сражался с исламским террором. Теперь эта война перешла на территорию России, а затем и США.
Для меня тема данной статьи - очень личная. В феврале 1995 года перед отъездом в Израиль я положила на стол редактора отдела политики "Невского времени" Максима Шабалина материал под названием "Хаджи-Мурат". Это был рассказ о профессоре Хаджи-Мурате Ибрагимбейли - вице-президенте Ассоциации малочисленных народов России, члене президиума Конфедерации народов Кавказа, эксперте Государственной Думы по национальным вопросам.
Ко всем перечисленным регалиям Хаджи-Мурата не лишне добавить, что он - историк, член-корреспондент Российской академии наук и полковник в отставке. Я встретилась с ним после того, как он возвратился из Чечни, где своими глазами видел ввод федеральных войск 11 декабря 1994 года. Профессор клял на чем свет стоит бездарное военное руководство России, окружение Ельцина, где, "как нарочно, подобраны невежественные и некомпетентные люди". Он говорил про тогдашнего вице-премьера Николая Егорова, который до 1991 года был председателем колхоза: "Судьба всего Северного Кавказа доверена человеку, не имеющему ни военного образования, ни какого бы то ни было отношения к этиосоциологии - и он принимает решения, от которых зависит ход военной операции, жизнь и смерть сотен тысяч людей!" Слова Хаджи-Мурата перемежались цитатами из Толстого, смысл которых мистическим образом соответствовал тому, что происходило в Чечне в наше, а не царское, время: "Всем было известно, что весь Даргинский поход под начальством Воронцова, в ко тором русские потеряли много убитых и раненых и несколько пушек, был постыдным событием..."
"Пусть пока полежит, - сказал Максим. - Вернусь, посмотрим, что вы там с Львом Николаевичем написали".
Максим уезжал в Чечню на войну, а я - в Израиль "освещать мирный процесс". Так было написано в заявке на аккредитацию.
Максим из Чечни не вернулся. Он пропал без вести вместе с фотокором Феликсом Титовым.
За семь лет работы в Израиле я написала около трехсот статей. Почти все они были посвящены одной-единственной теме - борьбе с террором. Теперь я, как и все израильтяне, к сожалению, слишком хорошо знаю, что такое исламский террор. Я видела его совсем близко.
Я писала о том, как готовились террористы к диверсиям в Израиле. Как в какой-нибудь маленькой квартире, расположенной в Газе или на окраине Шхема, действовала лаборатория по изготовлению смертоносных устройств. На кухне, служившей слесарной мастерской, делали металлические трубы. В гостиной смешивались химические вещества. В чулане паяли электрические схемы для приведения бомбы в действие. Как инструктировали смертников, снабжали их поддельными удостоверениями личности, которые должны были им позволить беспрепятственный въезд на территорию Израиля. Как исламским фанатикам удавалось превратить человека в робота, готового пожертвовать собой во имя убийства других людей: сначала мечеть в лагере беженцев, затем лекции по вопросам политики и религии, переходящие в проповеди жертвенности. Потом их заставляют заучивать наизусть те строки из Корана, в которых говорится о том, как ангелы спускаются с небес за людьми и что надо сделать для того, чтобы попасть в рай. Непосредственно перед выполнением задания их оставляют на двое суток в полном одиночестве. Им запрещают встречаться с кем-либо из родственников, они не имеют права выходить из помещения. Затем их экзаменуют, насколько хорошо они запомнили нужные строки из Корана. Остается самая малость: встать рано-рано утром, взять взрывчатку и сесть в автобус, в котором больше народу. Или пойти на рынок и замкнуть взрыватель в гуще покупателей. Или встать на тремпиаде, где толпятся солдаты, возвращающиеся в свои части...
При этом я ни на минуту не забывала о Чечне.
И не я одна - многие в Израиле пристально следили за развитием трагических событий в Буденновске, Кизляре, в селе Первомайское. Израильтянам как никому в мире были понятны слова из радиограммы Дудаева Салману Радуеву: "Забыть обо всем земном и считать себя смертниками".
Кто только из российских министров-"силовиков" не побывал за последние годы в Израиле: Павел Грачев, Виктор Ерин, Анатолий Куликов, Николай Ковалев, Андрей Кокошин, Сергей Степашин... Каждому из них я или мои коллеги-журналисты задавали дежурные вопросы: "Видите ли вы какие-либо аналогии в израильско-палестинском урегулировании и российско-чеченских отношениях?" и "Почему Россия отказывается от неоднократно предлагаемой Израилем помощи в борьбе с исламским экстремизмом?"
Министры в основном отвечали уклончиво, хвалили устройство блок-постов между Израилем и Палестинской автономией и восхищались израильскими коммандос. В ходе визитов подписывались очередные договоренности о сотрудничестве, а по возвращении в Россию "силовики" в лучшем случае "выбивали" из бюджета деньги и отправляли в Израиль на обучение очередную группу спецназа. Этим обычно дело и заканчивалось.
Между тем помощь Израиля России в борьбе с террором была бы очень и очень эффективной. Израильские спецслужбы располагают сведениями о том, что на стороне чеченских сепаратистов воевали террористы-наемники с Ближнего Востока, в том числе палестинские арабы, граждане Ирана, ОАЭ, Иордании, Афганистана, Турции. Большинство из них остались на территории Чечни и после окончания военных действий.
Современный международный террор является эксклюзивным экспортным продуктом Ближнего Востока. Его методы - это методы исламских режимов, унаследованные затем всеми остальными террористическими организациями в мире: взрывы пассажирских самолетов, захват заложников, минирование посольств, убийства дипломатов, школьников, туристов. Исламский террор распространился по всему миру. Его жертвы были уязвимы повсюду: в Лондоне и Париже, в Бангкоке и Карачи, в Риме и Вене. Все это продолжалось до тех пор, пока Израиль, а вслед за ним спецслужбы США и других западных стран не начали осуществлять политику жесткого противостояния террору.
Прежде всего Израиль разработал эффективную систему защиты гражданских авиарейсов, сделав собственный международный аэропорт имени Бен-Гуриона и национальную авиакомпанию "Эль-Аль" практически неуязвимыми для террористов. Тогда боевики из ООП переориентировались на самолеты других авиакомпаний - в 1976 году они захватили над Европой самолет "Эр Франс", следовавший рейсом в Израиль.
Самолет был угнан в Уганду на аэродром Энтеббе. Угандийский диктатор Иди Амин гарантировал террористам безопасное убежище, взял их под защиту своей армии. Террористы выпустили на свободу пассажиров-неевреев. 106 еврейских заложников были помещены в здание аэровокзала. Боевики предъявили Израилю ультиматум: если террористы, находящиеся в израильских тюрьмах не будут выпущены на свободу, заложников расстреляют. В ходе беспрецедентной военной операции в Уганду более чем за 3000 километров был переброшен израильский штурмовой отряд, уничтоживший террористов и помогавших им угандийских солдат. Заложники были освобождены. При выполнении задания погиб один человек - командир отряда Йонатан Нетаниягу, старший брат будущего премьер-министра Израиля Биньямина Нетаниягу.
Рейд в Энтеббе был описан в учебниках под названием "операция
Йонатан". На опыте этой операции учились коммандос всего мира. Она воплотила в себе важнейший принцип борьбы с террором - не поддаваться шантажу, не идти ни на какие переговоры с террористами. Менее, чем через год после Энтеббе голландские спецподразделения предприняли единовременный штурм поезда и из, школы, захваченных южномолуккскими террористами - были освобождены 160 заложников. Несколько месяцев спустя немецкая спецгруппа освободила 86 заложников, находившегося на борту самолета, угнанного в Сомали иранскими террористами.
В ночь на 23 апреля 1996 года спецподразделения перуанской армии и полиции взяли штурмом резиденцию японского посла в Лиме и положили конец четырехмесячному заточению 72 заложников, в основном дипломатов из разных стран, захваченных экстремистской группировкой "Тупак Амару". СNN сообщила, что перед началом операции перуанские силы безопасности консультировались с израильскими экспертами. Многие западные страны предлагали властям Перу свою помощь, но они приняли ее только от Израиля. Некоторые информационные агентства впоследствии утверждали, что помощь израильской стороны не ограничилась консультациями и что израильские специалисты принимали непосредственное участие в разработке и осуществлении операции.
Другой принцип, взятый Израилем на вооружение в его антитеррористической деятельности, - неотвратимость наказания для террористов. Израильские спецслужбы проводили акции возмездия. Известно, что после убийства израильских спортсменов на мюнхенской Олимпиаде в 1972 году Голда Меир, которая тогда была премьер-министром, отдала приказ уничтожить каждого участника этого зверского теракта, сколько бы времени, сил и средств на это ни потребовалось. Приказ был исполнен - никто из преступников не ушел от наказания. Они пытались скрыться в разных странах, в разных частях света, но их находили и в течение нескольких лет уничтожили всех до единого.
Когда палестинские террористы после подписания Норвежских соглашений, которые по степени непродуманности, а - главное - по последствиям сравнимы с Хасавюртовскими, от внешнего террора перешли к внутреннему, используя смертников, приводивших в действие свои адские машины на улицах израильских городов, в автобусах, в кафе и на рынках, спецслужбы, установив личность камикадзе, арестовывали всех его родственников и взрывали его дом.
Следует отметить, что в годы холодной войны террористические организации поставили обучение боевиков "на поток". Основной базой для подготовки террористов всего мира служили тренировочные лагеря ООП в Ливане. Через них с начала 1970-х по 1982 год прошли террористы итальянских "Красных бригад", немецкой группы "Бадер-Майнхофф", Ирландской республиканской армии, японской "Красной армии", французского отряда "Прямое действие", турецкой "Освободительной армии", иранской "Революционной гвардии", экстремисты со всей Латинской Америки и германские неонацисты. Таким образом исламский террор распространялся по всему миру. Во многих случаях террористов поддерживали арабские правительства и, что самое печальное, ООП, деятельность которой КПСС классифицировала как народно-освободительную, помогал оружием, финансами и кадрами Советский Союз. Более того, на базах КГБ готовили террористов-инструкторов для ООП.
В 1979 году по инициативе Антитеррористического института имени Йонатана Нетаниягу в Иерусалиме была проведена первая международная конференция по проблемам борьбы с террором. Целью форума было информирование западной общественности о методах террористов и о возможных способах противостояния террору. На конференции было заявлено, что терроризм является средством политической борьбы диктаторских режимов против демократических стран Запада. Участники конференции в своих докладах сообщили существенные факты о причастности арабских стран, СССР и некоторых других государств Варшавского договора к международной террористической деятельности.
Сегодня уже никто не оспаривает тот факт, что многолетняя конфронтация великих держав в мусульманском регионе во времена холодной войны привела в движение постсоветский мусульманский Восток. Советский Союз, проводя на Ближнем и Среднем Востоке политику "защиты" мусульманских народов от американцев и "сионистов", играл с огнем. Наиболее дальновидным политикам это было ясно уже давно. Когда Эдуард Шеварднадзе отчитывался как министр иностранных дел на Верховном Совете СССР, Галина Старовойтова задала ему вопрос: "Почему мы все время выбираем себе друзей типа Арафата, Каддафи, Саддама Хусейна и других, чья политика связана с терроризмом? Кто автор этой доктрины? Почему мы все время делаем ставку на так называемый исламский социализм?" Премьер-министр Израиля Ицхак Шамир еще в начале 1991 года, выступая в ООН, обратился к Шеварднадзе с пророческими словами: "Придет день, когда мы окажемся в одном окопе, воюя против агрессии ислама".
Мировое сообщество неоднократно пыталось объединить силы в борьбе с терроризмом: проводились конференции, саммиты, совещания, встречи без галстуков и тому подобное. Но каждый раз участникам этих мероприятий, преисполненным самых благих намерений, так и не удавалось договориться между собой о том, кого именно следует считать террористом. Для одних - террорист, а для других - борец за свободу угнетенного народа. Этот двойной стандарт используют в своей внешней политике и США, и Россия, и страны Европейского Союза.
Авигдор Либерман - бывший генеральный директор министерства главы правительства, а ныне лидер партии "Исраэль бейтену" ("Наш дом Израиль"), немало сделавший для того, чтобы вывести российско-израильские отношения на уровень стратегического партнерства, сказал в интервью газете "Невское время":
"В последние годы я беседовал со многими видными российскими политиками. Я старался объяснить им, что и в Южном Ливане, и на контролируемых территориях израильские солдаты сражаются против исламских фундаменталистов, против террористов и, в конечном итоге, защищают от них и Россию и что мы должны объединить свои усилия в этой борьбе. Я спрашивал их, почему Россия продолжает снабжать оружием государства Ближнего Востока, поддерживающие международный терроризм? Неужели непонятно, что это оружие в любой момент может быть обращено против России? Может быть, все дело в российской внешнеполитической доктрине, все еще ориентированной на враждебно настроенные к Израилю арабские страны?
Иногда я слышал в ответ разного рода штампы вроде "борьбы за свободу и независимость против оккупантов", "мирный процесс" и тому подобное. На конференции в Шарм-аш-Шейхе в марте 1996 года политика "двойного стандарта" рикошетом ударила по России. Попытки президента Ельцина обратить внимание лидеров западных стран на "чеченскую" проблему не возымели ожидаемого результата - политики пришли к общему мнению, что действия боевиков по захвату заложников на примыкающих к Чечне территориях, не следует расценивать как террористические акты и договорились считать это проявлением военных действий или делокализацией конфликта.
Сегодня мы видим, что российские власти заняли жесткую непримиримую позицию по отношению к террористам. Это вселяет надежду на то, что Россия выучит свой кавказский урок и вычеркнет понятие двойного стандарта из своей внешнеполитической доктрины. Может быть, тогда наконец изменятся критерии, по которым Россия выбирает себе стратегических партнеров на Ближнем Востоке".
