Расскажу об уже ушедшем, совсем вроде постороннем вам и мне человеке, который в последнее время самовластно занимает все больше места в моей жизни.
У меня есть некоторые основания считать себя его коллегой. Он ТОЖЕ раз в две недели печатал свои проповеди в еврейской газете, а потом – у хорошей хозяйки всё идет в дело – складывал из них книжки (целых три!) комментариев к Торе.
Звали его Мозес Розен. "Розен" на иврите – "граф", и он слегка щеголял своей "голубой" кровью, но это, насколько я знаю, была единственная его слабость. С виду же, да и по сути, этот граф был сработан из простого графита – вырос в традиционной раввинской семье, – и сам отшлифовал себя до брильянта.
Loading...
Вот что рассказала мне недавно Шуламит Шалит и что войдет в ее будущий очерк о поэте Шимоне Фруге (привожу эти сведения с ее разрешения):
"В годы Великой Отечественной румыны, оккупировавшие Одессу, вывезли оттуда все, до чего смогли дотянуться, включая трамвайные рельсы. Среди награбленного оказалось надгробие Фруга, и уже после войны, где-то в 1948-м, попало оно на бухарестский базар. Приметившие неуместный камень евреи, может, и не знавшие, кто такой Фруг, рядом с русскими увидели еврейские буквы и кинулись к новому главному раввину Мозесу Розену, и тот – великая душа – выкупил его и перевез на еврейское кладбище.
Спустя лет тридцать до Израиля дошли слухи, что начальство в Одессе решило разрушить еврейское кладбище. Тогда из Союза израильских писателей полетела в Москву просьба: нельзя ли перевезти останки Менделе Мойхер-Сфорима и Фруга в Израиль? Москва, понятно, отказала. И тогда Мозес Розен переправил надгробие Фруга в Тель-Авив…"
Я удостоился знакомства с Розеном уже на старости его лет, в середине 1980-х, посетив хоральную синагогу в Бухаресте на улице, пардон, св. Пятницы. Розен был красен лицом, грузен и хмур. Говорили мы по-румынски. Он хотел было перейти на идиш, но я беспомощно запожимал плечами, и его лицо перекосила гримаса. Сам он владел множеством языков и единственную в Восточной Европе еврейскую газету
- «Ревиста култулуй мозаик» - выпускал на румынском, иврите и идиш (с 1990-х гг. выходит также на английском).
Еще дважды я встречался с ним в Бухаресте, единожды в Кишиневе, куда он приехал с официальным визитом, и в последний раз – в Тель-Авиве, незадолго до его кончины в 1994-м.
Жизнь его была фантастична, как почти любая еврейская жизнь. Чудом пережив войну и концлагерь, после свержения фашистского режима Антонеску в августе 1944 года, 32-летний раввин вступил в социал-демократическую партию, а когда она была поглощена коммунистами, оказался членом объединенной Румынской рабочей партии.
На протяжении десятилетий волей-неволей служа коммунистической банде, в том числе параноическому режиму Николае Чаушеску – вплоть до самосудного расстрела последнего в декабре 1989-го – Розен, однако, отстоял религиозную и культурную автономию румынских евреев, организовал почти не прекращавшуюся алию из Румынии в Израиль (за каждого отпущенного еврея, включая стариков и младенцев, Чау получал $5000), создал уникальную сеть еврейских благотворительных учреждений, бесплатных столовых и домов для престарелых (я видел их тогда же, в середине и в конце 1980-х, и это было похоже на сказку). А когда в уже посткоммунистической Румынии неофашисты раскрутили бешеную антисемитскую свистопляску, он, старый больной человек, бесстрашно выступил в защиту своих соплеменников, так же как в 1940-50-х он защитил их от румынской "евсекции", как помог им пережить процесс Сланского в Праге и московское "дело врачей".
Мало того, что именно ему, Розену, Израиль обязан 400-тысячной “румынской” общиной, - когда у Вены заиграло очко от арабских угроз, именно он, Розен, добился того, что Бухарест стал одним из основных транзитных пунктов для алии из Советского Союза.
Его хорошо знали на Западе: он умел показать товар лицом, и когда политики из Вашингтона и Лондона приезжали в Румынию, он выставлял перед ними в той самой хоральной синагоге детский еврейский хор – и они, не скрывая слез, подписывали щедрые чеки. Тем же способом он довел до слез Голду Меир, что послужило им поводом к примирению после долгой ссоры.
Вместе с поэтом Львом Беринским мы перевели с румынского на русский сборник розеновских комментариев к Торе, и часть его была напечатана в Москве, в "Иностранной литературе". Потом, уже здесь, в Израиле, я перевел 300-страничную книгу его воспоминаний "Опасности, испытания, чудеса", которая еще только ждет своего издателя.
Больше половины нужной суммы уже собрано – не хватает лишь нескольких тысяч долларов, и рукопись можно будет сдать в типографию. Желающие внести свою лепту в издание – и спустя несколько месяцев получить пропорциональную часть тиража – могут получить исчерпывающую информацию по этому адресу.
Пока русскоязычные евреи ни в Израиле, ни в России почти ничего не знают о Мозесе Розене... А жаль - это был брильянт редкостной красоты!
