«Несмотря на весь мой скептицизм, на постигавшие меня постоянно разочарования, я неизменно
верю в одно: народы могут многому научиться у евреев. Да, у "тех самых евреев": научиться
склонности к размышлению, умению воспитывать детей, умению находить счастье там, где другие
не увидят ничего, кроме нищеты и унижения.
Для меня язык идиш и те, кто говорит на нем, – одно целое. Еврейской душе присуще
почитание Господа и уважение к нему, ожидание радости от жизни, мессианские чаяния,
терпение и глубокое понимание человеческой натуры. А еще – спокойный, мягкий юмор,
благодарность Богу за каждый прожитый день, за каждую крупицу успеха, за каждое проявление
любви. Всё, всё это можно выразить на идиш.
Еврейская ментальность не признает высокомерия. Евреи не считают, что успех должен прийти сам, и прийти непременно. Нет, менталитет наш таков – не надо ничего требовать от жизни, не надо командовать и распоряжаться: человек с грехом пополам, кое-как пробирается среди сил разрушения, понимая, что Господний план творения - лишь в самом начале.
Некоторые считают, что идиш – мертвый язык. Но то же самое говорили про иврит две
тысячи лет подряд. Его возрождение в наше время – настоящее чудо [...]
Идиш еще не сказал своего последнего слова. Он таит в себе сокровища, доселе неведомые миру. Это – язык святых и мучеников за веру, мечтателей и каббалистов. Язык, полный юмора. Язык, который многое помнит – то, что человечество никогда не сможет забыть. Можно сказать еще: идиш – язык мудрости и смирения, способный выразить и страхи, и упования человечества».
КРАТКАЯ БИОГРАФИЯ ИСААКА БАШЕВИСА-ЗИНГЕРА
Писатель родился в 1904 году в маленьком местечке Леончин близ Варшавы. Точная дата его рождения
не зафиксирована.
Исаак был третьим из четверых детей Батшевы Зингер (в девичестве
Зильберман) - дочери ортодоксального раввина, и Пинхоса-Мендла Зингера -
раввина хасидской школы. Отец строго придерживался заповедей иудаизма (с уклоном в сторону мистики),
а мать при всей своей набожности была скептической рационалисткой.
От отца будущий писатель слышал истории об ангелах и демонах, а от матери – семейные предания.
Когда Исааку исполнилось четыре года, вся семья переехала в Варшаву
и осела на Крохмальной улице, в еврейском квартале, где отец устроился на службу в
иудейский суд (бейт-дин). В хедере
будущий писатель изучал иудаизм, а в свободное время любил читать
на идиш книги по естественным наукам, политике и экономике, а также литературную
классику, особенно произведения русских прозаиков XIX века. Так
Исаак самостоятельно приобрел блестящую эрудицию. Многие книги давал ему
старший брат Исроэл-Ешуэ - писатель, порвавший с хасидизмом и ставший
сторонником "модернизации" иудаизма.
В 1917 году Исаак едет с матерью в Билгорай - в ее родное местечко на востоке Польши, которое
практически не изменилось со времен Средневековья. Прожив там 4 года, мальчик наблюдал жизнь
еврейского местечка, впитывал в себя его нравы и обычаи. «Я имел возможность видеть
прошлое таким, какое оно было, – писал впоследствии Башевис-Зингер. – Казалось, время
повернулось вспять. Я жил еврейской историей».
Когда в 1920 году Пинхос-Мендл Зингер получил пост раввина в польском городке Джикув,
Исаак убедил родителей отпустить его в Варшаву при условии, что он поступит в йешиву
и получит духовное образование. Однако, проучившись в варшавской ортодоксальной
раввинской семинарии "Тахкемони" всего несколько месяцев
и недолго пожив с семьей в Джикуве, юноша возвращается в Билгорай, где зарабатывает
на жизнь уроками иврита.
В 1923 году Исаак вновь возвращается в Варшаву и живет там в течение 12 лет,
поначалу работая корректором в еврейском журнале
[литэрАрише блЭтэр] («Литературные листки»), который
редактировал его брат Исроэл-Ешуэ.
В эти годы молодой человек много читает, особенно интересуясь философией,
физиологией, психологией, естественными и оккультными науками; пробует свои силы в
прозе. В 1927 г. в «Литературных листках» появляется первый рассказ Башевиса-Зингера
[ойф дэр Элтэр] («На старости лет») под псевдонимом Цe.
Второй рассказ начинающего писателя - [вАйбэр] («Жёны») -
был напечатан в следующем году за подписью Исаак Башевис (буквально: «сын Батшевы»).
Вскоре после своего литературного дебюта на идиш Башевис-Зингер предпринял попытку писать на иврите.
В варшавской газете "hа-ём" были опубликованы 2 его рассказа.
Однако больше он на иврите не писал.
В последующие 5 лет Башевис-Зингер продолжает писать короткие рассказы для еврейских газет
и журналов. В его ранних рассказах заметно влияние "молодой" прозы натуралистического плана,
принадлежащей перу его старшего брата, а также М. Вайсенберга, А. Фукса и И. Опатошу. Произведения
Башевиса-Зингера той поры печатались в варшавских изданиях "ди Идише вЭлт",
"амОл ин а Ёйвл", "глОбус", в ежедневной газете "Ундзэр экспрЭс".
Параллельно в 1929-32 годах по заказу издательства "клЁцкин-фарлАг" Башевис-Зингер
переводил на идиш (преимущественно с немецкого)
произведения Кнута Гамсуна, Томаса Манна, Эриха-Марии Ремарка, Стефана Цвейга, Карин Михаэлис,
Г. д'Аннунцио.
В 1933 году Исаак Башевис-Зингер становится заместителем редактора литературного журнала
"Глобус", в котором публикуются его рассказы, а затем (в 1934 году, с продолжением) - и повесть [дэр
сотн ин горАй] («Сатана в Горае»; "Глобус", 1933; книжное издание на идиш - Варшава, 1935;
ивритский перевод, 1953; английский перевод, 1955).
«Сатана в Горае» (по мнению ряда критиков - лучшее произведение писателя)
навеян воспоминаниями автора о днях, проведенных в Билгорае. Эта книга
ознаменовала выход писателя за
рамки натурализма. Действие повести происходит в конце XVII
века в польско-еврейском местечке, охваченном психозом ожидания
прихода Шабтая (Саббатая) Цви. В книге уже присутствуют все
особенности стиля зрелого Башевиса-Зингера: увлекательность повествования,
элементы мистики, богатый язык (изобилующий
идиомами польского диалекта идиш), своеобразный юмор.
За эту повесть он получил премию еврейского ПЕН-клуба.
Эта история, как заметил английский
критик Тед Хьюз, «является емкой метафорой культурного краха, который разрушил духовные
принципы и отбросил наш век в болото циничного материализма».
1930-е годы стали для писателя порой тяжких испытаний. Его жена Руня - коммунистка -
уехала в СССР, забрав с собой их сына Исраэля (родившегося в 1930 г. в Варшаве; ныне он
живет в Израиле).
Тем временем к власти в Германии
пришли нацисты. Опасаясь антисемитской политики Гитлера, Башевис-Зингер
в 1935 году покидает Варшаву и уезжает к брату в США, где поселяется в Бруклине
и работает внештатным сотрудником газеты «Форвертс».
В течение последующих 10 лет Башевис-Зингер испытывал творческий кризис, вызванный
отчасти бедностью, отчасти культурной дезориентацией и неуверенностью в завтрашнем дне,
а также будущим языка идиш в США. Роман [дэр зИндикер мэшИех] («Грешный мессия»), посвященный ереси Я. Франка
и печатавшийся в течение 1937 года
серийными выпусками в Нью-Йорке, Варшаве и Париже, сам писатель считал неудачным.
В 1940 г. Башевис-Зингер женится на эмигрантке из Германии Альме Вассерман, двумя годами позже переселяется из Бруклина в Вест-Сайд (Манхэттен) и
становится штатным сотрудником «Форвертс», подписывая свои статьи псевдонимом
Ицхок Варшавский. В 1943 г. писатель получает американское гражданство, а спустя еще
2 года возвращается к литературной деятельности.
В 1944 г. в связи со смертью Исроэла-Ешуэ, который в писательской среде был тогда известнее
брата, Исаак вновь переживает творческий кризис. Тем не менее в следующем году он начинает работу над [ди фамИлье мушкАт]
(«Семьей
Мушкат») - первым из трех реалистических социальных романов, который
печатался в 1945-48 гг. в «Форвертс» и повествовал о моральном разложении варшавских
евреев после оккупации Польши гитлеровскими войсками. Двухтомник романа на идиш и однотомник на
английском языке появились почти одновременно – в 1950 г.
В этом романе Исаак Башевис-Зингер в значительной степени следовал традиции своего
брата Исроэла-Ешуэ
- автора семейного романа «Братья Ашкенази»; эту преемственность Исаак
подчеркнул в посвящении, где он называет старшего брата своим духовным
отцом.
В те же годы в качестве своеобразной прелюдии к «Семье Мушкат» Башевис-Зингер начинает создавать произведение,
охватывающее последние четыре десятилетия XIX века - эпоху, когда польские евреи начали покидать
средневековые гетто и приобщаться к суматошной жизни современного индустриального общества. Этот роман [дэр hойф] с
1953 по 1955 г. печатался в газете «Форвертс», а затем был переведен на английский и вышел
двумя отдельными книгами (1967, 1969).
В 1953 году Сол Беллоу впервые представил Башевиса-Зингера широкой
нееврейской публике и сам начал переводить его произведения
на английский язык. Сесил Хемли - редактор
издательства «Нундей-пресс» -
помогала Башевису-Зингеру публиковаться в солидных англоязычных литературных журналах.
К писателю быстро пришла слава, в
особенности после публикации в журнале «Партизан-ревью» рассказа [гимпл-там] («Гимпл-дурень») в переводе
Беллоу, а также сборника
[гимпл там ун Андэрэ дэрцЕйлунген]
(«Гимпл-дурень и другие рассказы»: англ., 1957; идиш,
1963). Герой рассказа «Гимпл-дурень» – деревенский
юродивый, чудак, который верит всему, что ему говорят, и которого без труда обманывают соседи.
«Нет сомнений, что наш мир – это воображаемый мир, – говорит Гимпл. – Но чтобы попасть в
воображаемый мир, надо пройти через мир реальный».
Некоторые произведения Башевиса-Зингера вначале были опубликованы
на английском и лишь затем вышли в оригинале, а часть
книг вышла по-английски и до сих пор не издана по-еврейски.
Писатель активно участвовал в работе над
переводами своих произведений на английский язык, обрабатывая или полностью
переделывая первоначальный текст.
В последующие два десятилетия Башевис-Зингер публикует множество рассказов, несколько романов, четырехтомную
автобиографию и полтора десятка книг для детей. Главный герой романа [дэр кУнцмахэр фун лЮблин]
(«Люблинский фокусник»), написанного в 1958 году и переведенного на английский в 1960-м, – обаятельный «чародей»
и волокита, раскаивающийся в конце концов в своих многочисленных
прегрешениях.
Во второй сборник рассказов Башевиса-Зингера «Спиноза с Маркет-стрит»
(1961) вошли некоторые ранее публиковавшиеся рассказы, действие которых
происходит в польском гетто после Второй мировой войны?.
Роман о любви [дэр кнэхт] («Раб»,
(1960; английский
перевод - 1962; ивритский перевод - 1966; русский перевод Рахили Баумволь - издательство "Библиотека
Алия", Иерусалим,
1976) - история из еврейского быта средневековой Польши - мгновенно стал бестселлером. Когда же в
английском переводе был опубликованы лучший, по мнению критиков, сборник рассказов Башевиса-Зингера «Друг
Кафки и другие рассказы» (1970) и роман «Шоша»
(см. ниже), где писатель вновь обращается к темам невинности, любви и раскаяния,
авторитет писателя возрос еще больше.
Характерным для Башевиса-Зингера является жанр автобиографической
беллетристики. Первым из романов этой серии был [майн
татнс бэздн-штуб] ("Религиозный суд моего отца": идиш - "Форвертс" -
1955—56; англ., 1958; иврит, 1979). Самое крупное произведение
[фун дэр Алтэр ун нАйер hэйм] ("Из старого и нового дома":
"Форвертс", 1963—65) охватывает период с 1907 до начала
1960-х годов. В 1969-74 гг. публикуются части новой
автобиографической трилогии: [вИдэрвукс] ("Поросль"), [дэр
фартрИбэнэр зун] ("Изгнанный сын") и [нэшОмэ-экспэдИцье] ("Экспедиция в глубь души": англ.,
1974; иврит, 1974; рус., 1989 /под названием "Шоша"/), где
наибольшее внимание уделено варшавскому периоду жизни
писателя (1922-35). Однако вся эта серия, видимо, не
удовлетворила автора, и сразу по завершении последнего романа была написана следующая трилогия
[глойбм ун цвэйфл] ("Вера и сомнение": "Форвертс",
1974-75, 1976, 1978). Отдельные воспоминания посвящены варшавской
еврейской литературной среде - творческой школе молодого Башевиса-Зингера: [фигУрн ун
эпизОдн фун литэрАтн-фарЭйн] ("Фигуры и эпизоды из
Объединения литераторов", 1979—80).
Другой жанр беллетристики Башевиса-Зингера - исторические романы,
которые повествуют о жизни польских евреев на протяжении Х-ХIХ вв.). Наиболее раннему
периоду, когда поляки приняли христианство, посвящен роман
[дэр кЕниг фун ди фЭлдэр] ("Король полей", 1980). Особенно
часто обращался писатель к трагическому для польского
еврейства XVII веку. Об этой эпохе он рассказывает в вышеупомянутых повести
[дэр сотн ин горАй] и романе [дэр кнэхт]. В обоих произведениях использованы мистические мотивы,
фольклорные предания о запретной любви. Действие романа [дэр ман фун халОймес] ("Человек из снов",
1970-71) разворачивается в XIX в. среди люблинских и
варшавских последователей Я. Франка (продолжается тема
романа [дэр зИндикер мэшИех]). Близок по теме и роман [дэр кУнцмахэр фун лЮблин].
Переплетение судеб евреев и поляков, живущих на одной
земле, их взаимосвязанность и трагическая отчужденность
отражены во всех исторических произведениях Башевиса-Зингера. Образы поляков
даны с глубоким проникновением в их внутренний мир.
Социальный срез польского общества в творчестве писателя так же
представителен, как и временнОй: от деревенской колдуньи
до утонченного аристократа. Автор напряженно пытается
постичь мистическую суть межэтнического конфликта: роман
[бунтАрн] ("Бунтари", 1976); повесть [сОним] ("Враги", 1976; англ. - 1972, ивр. - 1979).
Герои произведений Башевиса-Зингера легко узнаваемы. Это люди, живущие
повседневной жизнью: реалистически описываются их
интимные переживания, и даже фантастические "каббалистические" приключения выглядят вполне буднично. В
частых обращениях к эротике прозаик показывает власть
сексуального влечения над человеческой натурой: подобно
средневековым моралистам автор предупреждает о тяжести искушения.
Хотя Башевис-Зингер утверждал, что писатель не должен
ставить перед собой воспитательных задач, при изображении конфликтов
между светскими и религиозными евреями он явно отдавал
предпочтение вторым. Наиболее убедительны его
персонажи, в натуре которых перемежаются добро и зло,
святость и греховность, искренность и фальшь.
Талант Башевиса-Зингера ярко проявился в рассказах. Очень часто они
написаны в форме монолога и создают галерею
самобытных образов. Рассказы близки фольклору, реальное
перемешано с фантастическими образами бесов, нечистой силы и
т.п. После первого сборника рассказов вышли [мАйсэс фун
hИнтэрн ойвн] ("Истории из-за печи", Тель-Авив, 1971), [дэр
шпигл ун Андэрэ дэрцЕйлунген] ("Зеркало и другие рассказы",
Иерусалим, 1975). В переводе на русский вышли "Сборник рассказов"
("Библиотека-Алия", 1990) и "Гаснущие
огни" ("Библиотека-Алия", молодежная серия, 1990).
В 1957 году нью-йоркский театр "Фолксбинэ" поставил спектакль по повести [майн
татнс бэздн-штуб], имевший большой успех. В 1980 г. Башевис-Зингер сам попытался
переделать некоторые свои рассказы в пьесы, каковые остались
неопубликованными. Киноверсии его произведений не были
удачны. В последние десятилетия своей жизни Башевис-Зингер сотрудничал с выходившим
Тель-Авиве под редакцией А. Суцкевера журналом [ди гОлдэнэ кейт] ("Золотая цепь").
Творчество Исаака Башевиса-Зингера тяготело к
изображению внутренней борьбы между стремлением к моральной чистоте и грубым
сексуальным влечением. Типичный герой Башевиса-Зингера практически
бессилен перед страстью, он одержим; поэтому в произведениях
писателя часто фигурирует сатана, хотя нередко побеждает Божественное начало и добро торжествует над злом.
Свободно владея различными стилями и темами, Башевис-Зингер легко переходит
от средневековья к современности, от натурализма к
фантастике, от психологической ясности к парапсихологической
мистичности. Типичной для него является поза иронического наблюдателя.
Мемуары Исаака Башевиса-Зингера (1950) написаны в художественно-документальном жанре.
Проявил он себя и как превосходный детский
писатель: например, в книге "Мазл и Шлимазл, или Молоко львицы" (англ., 1967).
В 1964 году Исаак Башевис-Зингер становится первым почетным членом Национального института искусств и литературы,
пишущим не на английском языке. Спустя 5 лет писатель получает Национальную книжную премию
по детской литературе за автобиографические очерки «День удовольствий. Истории о мальчике,
выросшем в Варшаве». На вопрос,
почему он пишет для детей, Башевис-Зингер ответил, что «дети еще верят в Бога, семью, ангелов, чертей,
ведьм, домовых...».
Нобелевская премия по литературе за 1978 год была присуждена Исааку Башевису-Зингеру «за эмоциональное искусство
повествования, которое, уходя своими корнями в польско-еврейские культурные традиции, поднимает
вместе с тем вечные вопросы». Представитель Шведской академии Ларе Йюлленстен назвал
Башевиса-Зингера «бесподобным рассказчиком и стилистом, мастером и волшебником».
Особо были отмечены книги,
действие которых происходит в Средневековье. «Именно в исторических произведениях
мастерство Башевиса-Зингера проявилось в полной мере, – сказал Йюлленстен. – В литературный пантеон вошли
многие из его исторических персонажей: мечтатели и мученики, личности ничтожные и благородные».
В своей Нобелевской лекции Башевис-Зингер сказал, что рассматривает награду как «признание идиш – языка
изгнания, языка без земли, без границ... языка, в котором нет слов для выражения таких понятий,
как 'амуниция', 'муштра', 'тактика боевых действий'». «Идиш, – продолжал писатель, – это мудрый и скромный язык
запуганного, однако не теряющего надежды человека».
Прочно опиравшийся на еврейскую традицию, Исаак Башевис-Зингер
занял особое место в литературе на идиш. Искусство Башевиса-Зингера
явилось сочетанием глубоко внутренних переживаний и внешних
впечатлений, специфически еврейской самобытности и усвоенных извне форм
общемировой культуры.
Критики относятся к произведениям Исаака Башевиса-Зингера неодинаково. Называя Башевиса-Зингера
«простым писателем как по форме,
так и по содержанию», американский исследователь Роберт Алтер отказывается считать его
современным писателем.
Для Тэда Хьюза главной темой модернизма является отношение человека к
Б-гу. «Башевис-Зингер, – замечал Хьюз, – поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях,
а о человеке во взаимосвязи с Б-гом».
По мнению американского литературоведа Ричарда Бергина,
ясность прозы Башевиса-Зингера в сочетании с его метафизическими и гносеологическими корнями роднят его с
такими писателями модернистской ориентации, как Франц Кафка и Хорхе Луис Борхес.
Американский исследователь Ирвинг Хоу указывает и на некоторые слабые
стороны писателя: «В своей тематике Башевису-Зингеру нет равных, однако он повторяется, играет один и тот же
мотив снова и снова...»
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, – вспоминал Башевис-Зингер в одном
интервью через несколько лет после получения Нобелевской премии. – Теперь же меня зовут
писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».
