УМЕРЛА СОЗДАТЕЛЬНИЦА ПЕРВОГО КАНАДСКОГО ТЕАТРА НА ИДИШ
15 декабря в Монреале в возрасте 84 лет скончалась Дора Вассерман - основательница первого и пока единственного в Канаде театра на идиш. Дора Вассерман(Гольдфарб) родилась в России и получила еврейское театральное образование в Москве, откуда эмигрировала в Канаду и посвятила всю свою жизнь театру. Управление театром она несколько лет назад передала дочери Брайне.
====================================
19 мая 2002 года
Борис Клетинич, Монреаль, тел. (514) 7398501
НАСЛЕДИЕ ПО ПРЯМОЙ
1. Театр
Идиш – существо вымирающее. В этом его шанс. Потому что, когда вымирает «вид», то для него создают заповедник. Журналы, театры, международные конференции лингвистов – вот экосистема, способная «попридержать» язык до лучших времён. Плюс упорный мессианизм ортодоксальных йешив, игнорирующих бытовой иврит. Плюс новомодный «поиск корней» ностальгирующими юнцами где-нибудь в Англии или Аргентине.
Театр идиша в Монреале – заповедник цветущий, шумный. Границы его далеко пока не определены. Кружок детской самодеятельности начала 1950-х развился до того, что Квебек признал его как своё художественное явление в ряду эллитных франко- и англоязычных трупп.
Единственный в Северной Америке репертуарный театр на языке идиш, он перерос свою секториальность, хотя и остаётся театром безусловно еврейским. Из статистических 12000 зрителей в год более половины не говорят на идише. Языковой барьер – не загвоздка. Зрителю интересен еврейский мир, точнее художественная интерпретация этого мира. Если бы она не удалась, то – насади хоть миллион «идиш-спикеров» в зале, зритель не пришёл бы повторно.
Кого ставят в театре? Кто они, авторы этого еврейского мира, сущего в Монреале? Есть несколько слоёв. Обязательные Ш.Аш, Шолом-Алейхем, С.Ан-ский, нобелевский И.Башевис-Зингер (его эксклюзивное разрешение на адаптацию своих книг – одна из правдоподобных легенд театра), монреальско-еврейские Д.Гроссман, Ш.Дунский, М.Шафир, универсальная классика ХХ века: Брехт, Фриш, А.Миллер, М.Трембле, израильтяне Данон и Леви…
Пьесы в большинстве многонаселённые. Постановки – феерические, дорогостоящие. Любительский театр не потянул бы. С какой стати я заговорил о любительстве? А с той, что актерская братия – банковские чиновники, водопроводчики, дантисты – репетируют по ночам и не получают за своё актёрство ни цента. Любители как бы. А театр не любительский. Дело не столько в солидной цеховой оснащённости, сколько в ремесле. В уровне владения оным.
Отмеченный наградами, обласканный прессой, востребованный в Европах, Америке и Израиле, монреальский театр на идише респектабелен и живуч. Даже месторасположение его – в Центре искусств Санди Бронфман – говорит о прочности статуса. И хотя бы для того, чтоб не обольщаться внешней стороной явления, но увидеть его в полноте, вспомним, с чего оно начиналось.
2. Дора
О роли личности.
Мой первый вопрос, заданный одному из актёров-старожилов, звучал не слишком корректно: «Почему, стоит только заговорить о монреальском еврейском театре, как тотчас слышишь о Доре Вассерман?.. Откуда такое помпезное выражение, как «эпоха Доры Вассерман»? Ещё, чего доброго, возникнет ощущение, что, не угоди Дора Вассерман в Монреаль, то и еврейского театра не было бы?…
Что же было вначале: Дора или театр?
Ответ прозвучал однозначно: в Торонто еврейская община многочисленней монреальской, но театр почему-то не появился.
Итак, Дора Вассерман прибыла в Монреаль в 1949 году из австрийского лагеря для перемещённых лиц. Просьба не путать с «лагерями смерти». Два-три хаотических послевоенных года вынесли некоторое число еврейских скитальцев из Восточной Европы в Западную. Лагеря для перемещённых лиц в Австрии и Нидерландах были транзитным пунктом для успевших проскочить в «фортку». Которая прикрылась очень скоро. Государственные границы восточного блока стали непроницаемы, внутренние режимы – бескомпромиссны.
Доре в момент прибытия в Монреаль было 30 лет, но густота, яркость, драматизм пережитого выбивались из всех возрастных пропорций. Житомирское, вполне шолом-алейхемовское детство прошло в семье, где даже отца называли «Тевье-молочник»: по причине пяти дочерей. Что же до прозвищ самой Доры, то к ней пристало «Дорка-сыграй!» - в смысле артистка. Действительно, мама любила выставить маленькую Дору на стул и попросить спеть
יאמע, יאמע, זינג מיר א לידעלע
[Ёмэ, Ёмэ, зинг мир а лИдэлэ] - не по случаю гостей, а так, для себя. Девочка была музыкальна и эксцентрична. Школа рекомендовала ее в Москву – в музучилище им. Римского-Корсакова. Но, не доехав до музучилища, Дора угодила на спектакль ГОСЕТа с самим Михоэлсом в главной роли. Как можно догадаться, это перевернуло все планы. Дора заполнила форму-заявление о приеме и была вызвана на аудицию…
После окончания школы Михоэлса Дора играла в киевском ТЮЗе, затем в киевском государственном театре (оба театра прикрыты еще перед войной). Вернувшись на «малую родину» в Житомир, была принята в таинственно-уцелевший театр на идише, отрабатывавший очередной сезон. И тогда началась война. В казахстанской эвакуации Дора ухитрилась закрепиться в Джамбульском театре драмы, играла и пела на местном языке. Вышла замуж за польского еврея-беженца и очутилась таким образом в освобождённой Польше, затем в венском лагере для перемещённых лиц (там, кстати, родилась Брайна, младшая дочь. О ней ниже).
Мистическим духом пронизан рассказ Доры о расставании с Советским Союзом. 1944 год. Поезд остановлен на польской границе. Муж Доры, инициатор отъезда, надеется, что застанет в живых хоть кого-то из разветвлённого древа семьи. Два советских пограничника, славяне по виду, обходят с проверкой состав. От имени советского правительства они уполномочены заявить: желающие остаться в СССР могут сделать это немедленно. Поезд в обратном направлении ждёт под парами на соседнем пути!
Дора в слезах упрашивает мужа вернуться. Ещё жив Михоэлс. Муж не решается перечить Доре. Подхватив чемоданы, они продвигаются на выход… И тогда один из солдат-пограничников шепчет, уловив момент: «Оставайтесь в своём вагоне!» До актрисы не сразу доходит, что текст произнесён на… идише.
Таким образом было предопределено рождение театра на идише в Монреале.
Более 70 спектаклей поставлено Дорой. Она получила наипрестижнейшую премию Квебека - «За вклад в искусство». Это благодаря её воле и харизме театр вырвался из пут самодеятельности. А иначе – весь сверкающий снобистским великолепьем Центр Санди Бронфман не «прописал» бы его под своей крышей. Не было бы эксклюзива от Башевиса-Зингера. Трансконтинентальных гастролей тоже, понятное дело, не было бы.
А произошел «запуск» театра в бедненькой еврейской библиотеке на улице Эспланад. Начало 1950-х. Несколько десятков еврейских детей младшего и среднего школьного возраста.
«Она была как Крысолов из Гаммельна! - свидетельствует всё тот же старожил, Эдит Купер. - Мы как зачарованные повиновались её дудке!.. Она прогоняла нас по этюдным азам системы Станиславского, хоть мы и не догадывались об этом. На столик в студии выставлялись произвольные предметы: старая ложка, пуговица, пара очков… всегда что-то новое, и мы приглашались творить, фантазировать…»
Сегодня эти дети – становой хребет театра.
В 1996 году Дора перенесла инсульт. Театр перешёл к её младшей дочери Брайне. С этого момента стало корректным говорить об «эпохе Доры Вассерман».
3. Новые времена
В настоящий момент театр репетирует «Double identity» Шолом-Алейхема. Жанр – мюзикл. Постановшик – Брайна Вассерман.
После «Трехгрошовой оперы» и «Диббука», спектаклей напряжённых, трудных для восприятия, труппа «коллегиально» выразила желание поработать с драматургией буффонадной, праздничной.
Стартовые репетиции прошли в начале апреля, тогда как дата премьеры, объявленная заранее, изначально предполагала стресс. Что бы ни произошло, 21 мая, в день премьеры, занавес должен быть поднят. Менее, чем за два месяца предстояло по винтику собрать завод, промышленное многолинейное предприятие, именуемое «спектакль». Видимо, производственная терминология тут не случайна. Миновала эпоха, когда сам факт театральной постановки на идише в нееврейском краю вызывал умиление и – априори – сочувствие. Добившись безусловного профессионального признания, театр тем самым заявил о себе как об участнике соревнования.
Всем хорош триумфатор-капитализм, но и цену взыскивает немалую: горы и небо, антилопы и кенгуру, «Битлз» и театр на идише в Монреале обязаны конвертировать себя в товар. Даже при том, что искусство театра по определению значится как некоммерческое и не умеет обойтись без дотаций.
Представляется, что Брайна Вассерман – оптимальная фигура для такого каверзного расклада. Актёры не забавляются у неё этюдами-импровизациями по Станиславскому. Ну кто может позволить себе такую студийную роскошь? Брайна Вассерман – прагматик-профессионал жесткой нью-йоркской выучки. Театр всякую минуту должен доказывать свое право на существование, угадывать запросы и веяния, опережать конкурентов, избегать риска.
Но Брайна – ещё и наследница Доры Вассерман по прямой. Что не может не означать следующего: истовость и новаторский темперамент Доры, открытое, романтическое кредо житомирской девочки по имени «Дорка-сыграй!» не совсем чужды ей. Театр на идише обязан сохраниться сущностно. Что бы ни диктовали ему всякие «измы»: коммунизмы ли, капитализмы…
