Для моей соседки Фейги, женщины слабой и мнительной, было счастьем обрести сочувствие со стороны. Она млела от удовольствия, когда интересовались здоровьем, выслушивали ее жалобы и сетования по поводу врачей, у которых "душа не лежит к больному".
Хотя, если положить руку на сердце, многие свои хвори она попросту придумывала. Чаще всего это случалось после просмотра телепередачи "Здоровье". Вот когда она жаждала собеседника - и, надо же, он тут же появлялся.
- Что-то вы, тетя Фая, очень бледная, на вас лица нет. Барахлит сердце, тревожит печень?
Тетя Фая всплескивала руками:
- Ой, что тебе сказать, вчера мне было так плохо, что даже покойник выглядел лучше меня. Одна "скорая" сменяла другую. Еще немного - и ты бы присутствовал на моих похоронах. Слава Богу - с Его помощью я осталась жива.
Со своим мужем Овадией Фейга прожила много лет. Как он ее понимал! Она называла его ласково "Ой-веди", что как нельзя лучше символизировало его предназначение.
Прогуливаясь вечерами в парке, Ой-веди нежно вел свою спутницу под руку, держась на четверть шага впереди и преданно заглядывая ей в глаза. Жену он называл не иначе как
מיין ליבע פייגעלע, מיר זאל זיין פאר דיר
[майн лИбэ фЭйгелэ, мир зол зайн фар дир] ("моя любимая птичка, чтобы мне <досталось> вместо тебя").
Однажды я встретил его в длиннющей очереди за свежей рыбой.
- Шолэм-алэйхэм, дядя Ой-веди. Как ваше здоровье?
- Что тебе сказать, дорогой, тетя Фейга снова больна. Может, от рыбы ей станет легче, она ее очень любит.
- Дай-то Бог, пусть она будет здорова.
Я знаю, что дядя сам почистит и помоет рыбу, разделит на части и смачно зажарит на сковороде. А потом, расстелив белоснежную скатерть, выложит на тарелку золотистые кусочки и пригласит к столу жену.
На бледном лице тети появится мягкая улыбка: она уже начала выздоравливать.
А знаете, о чем всю жизнь мечтала тетя Фейга? Чтобы в ее семье, как у других порядочных евреев, был свой врач.
Единственная дочь Бэллочка, в которой она души не чаяла, окончила школу с золотой медалью. Тетя Фейга аж дрожала от радости: вот кто будет в ее доме доктор!
Девушка тоже этого хотела и по настоянию матери подала документы в Кишиневский пединститут. Счастье было уже совсем близко. С замиранием сердца подошла она после экзамена к доске, на которой был вывешен список зачисленных. Золотой медалистки Бэллочки в нем не было.
Первый раз в жизни так горько споткнулась девушка о пятую графу. А кому пожалуешься? И она поступила в другой вуз, стала инженером-конструктором.
Один Бог знает, как выдержала тетя Фейга этот удар. Но вот появился внук Ромочка, и отныне вся надежда на него.
Тетя Фейга умеет ждать, только бы какая хвороба не переступила дорогу. Аккуратно, каждый месяц, она вносила деньги в сберкассу из расчета два процента годовых - на его будущую учебу.
Рыженький веснушчатый Ромка, бывало, досаждал бабушке. Увидев у ее постели человека в белом халате, он, передразнивая бабулю, спрашивал: "Скажите, доктор, вы еврей?"
Тетя Фая неоднократно задавала этот вопрос всем посещавшим ее врачам. И при утвердительном ответе проникалась к доктору доверием. Свой спасет, считала она, - выпишет такие лекарства, которые помогут.
Ее Ромочка обязательно станет большим врачом и излечит бабушку от всех болезней. Только бы дожить до того дня, когда он наденет белый халат и на шее у него будет стетоскоп...
Годы к старости летят быстро и незаметно. Пусть не в Кишиневе, но в Новосибирске учился-таки Рома в мединституте.
Всем встречным она с предвкушением радости говорила: "Скоро, скоро меня будет лечить мой внук. И поверьте,
איך זאל אזוי לעבן[их зол азОй лэбм] - чтоб я так жила, как он меня вылечит!"
И вот Ромочка уже дома, в Бельцах, и работает на "скорой помощи".
На одном из ночных дежурств доктор Роман Котигер увидел на бланке вызова знакомый адрес. С бабушкой плохо!
В этот раз он как никогда подгонял шофера: "Быстрее, быстрее!"
Когда Роман в белом халате и белой шапочке подошел к постели бабушки, она его не узнала и еле слышно вымолвила:
?זאגט, דאקטער, איר זייט א ייד
[зогт, дОктэр, ир зайт а ид?]
к оглавлению "Живого идиша" на главную страницу сайта